Сколько за это полагается по
советскому уголовному кодексу?
Иосибашвили, знавший о советской оборонной промышленности ровно
столько же, сколько об израильской, смиренно ответил:
- Ну что ж, отвечу за свое преступление.
Поняв, что номер не удался, шинбетовцы вышли из себя. Илье
Исаевичу было коротко сказано:
- Не уедешь! И не думай об этом.
Как же все-таки он уехал? Поистине не было бы счастья, да
несчастье помогло. Неожиданная поддержка пришла от... сохнутовцев. Им
надоели законные жалобы Иосибашвили на то, что ему не отдают
одиннадцати ящиков с мебелью и домашней утварью, отправленных из
Грузии в Израиль. На руках у Иосибашвили были документы о прибытии
ящиков по месту назначения, но затем они загадочно испарились. Об этом
весьма конфузливом для "Сохнута" факте стало широко известно в
городке. Илье Исаевичу предложили сделку:
- Откажись от претензий на пропавшие ящики, и мы договоримся с
"шинбетом", тебя выпустят.
Сделка состоялась.
Вдосталь хлебнул шинбетовских увещеваний и врач Иосиф Григорьевич
Бурштейн. Его вызывали четыре раза. Отобрали письма и дневник.
Пытались воздействовать через сына, запутавшегося в сионистских сетях.
Чтобы укрыться от полицейской слежки, Бурштейн вынужден был последние
ночи перед бегством из Израиля проводить на улице или у
сочувствовавших его беде соседей-старожилов.
Не только контрразведчики расправляются с теми, кто задумал
покинуть Израиль.
Когда бывшая жительница Черновиц Александра Ефимовна Каручеру
заболела, ее сын, двадцатилетний Ефим, обратился в военный мисрад:
- Мама здесь погибнет. Снимите меня с учета, мы уезжаем.
- Заболела ведь мама, а не ты, - ответили ему. - Если ты такой
любящий сын, уговори маму оставить тебя здесь.
Ефим вспылил, поднял крик. Его избили.
Бывшему рижанину Абраму Гиршовичу Гецу, кое-как
просуществовавшему в Яффе девять месяцев, удалось пробраться в Вену.
Вскоре нью-йоркская газета "Нью-Йорк колэм" напечатала беседу своего
корреспондента с Гецем. "Я был дурак дураком. Ринуться в Израиль
вместе с другими дураками - в этом была моя погибель, - признался он.
- А теперь я вынужден расплачиваться за свою глупость". Венские
сохнутовцы разъярились и стали методично преследовать Абрама
Гиршовича.
- Горько расплачиваться ты будешь только теперь, - пригрозили они
ему. По их указанию венская еврейская община включила Геца в "черный
список". И отныне ни одна венская фирма, в числе владельцев которой
имеются предприниматели еврейской национальности, не дает Гецу никакой
работы.
Но и путь Геца из Яффы в Вену тоже был достаточно тернист. Когда
этот сорокадевятилетний человек пришел в военный мисрад и попросил
снять его с учета в связи с предстоящим отъездом, чиновник до того
осатанел, что, осыпая Геца угрозами, перешел с иврита на русский
язык - тяжелейший проступок для государственного чиновника! Для начала
Геца бросили в карцер на двенадцать часов. А мужу его сестры, бывшему
артисту Рижской филармонии Якову Подкоминеру, позвонили по телефону:
- Уйми своего шурина, не то придется с тобой поговорить!
Впрочем, Подкоминер отделался, вероятно, только легким испугом:
он успел завоевать репутацию "верного израильтянина". Правда, для
этого ему пришлось отказаться от служения Мельпомене и пойти в
служение "Сохнуту". Он охотно пишет в Ригу письма о том, как преуспели
в Израиле бывшие рижане. Он готов послать под видом родственника вызов
любому человеку в любой город. Наконец, он по поручению "Сохнута"
следит за настроениями своих бывших земляков. Именно благодаря его
усердию сохнутовцам в последний момент удалось предотвратить отъезд из
Израиля четырех семей. Слово "шинбет" заставляет бывших олим
содрогаться даже за пределами Израиля.
Обитатели венского дома на Мальцгассе, 1, с ужасом вспоминают,
как их жалкую обитель неожиданно посетил Гирш Пайс. Многие еще в
Израиле были наслышаны о фанатизме и жестокости этого жандарма,
назвавшегося, правда, в Вене дипломатическим работником.
С беженцами он предпочитал объясняться только в присутствии
детей, которых с первых же выкриков доводил до плача. Угроза за
угрозой сыпались из его уст:
- Вам удалось выбраться из нашей страны, но тем, кто захочет
последовать вашему примеру, это не удастся. Мы найдем средства
воспрепятствовать им. Учтите, у нас найдутся люди, которые не побоятся
прикончить любого, кто хочет убежать.
Такие люди нужны, очевидно, "шинбету" и вне Израиля.
- Хотите их увидеть, - сказал мне знакомый австрийский журналист,
- посетите стрелковый тир фирмы "Йохан Шпрингер" на Иозефгассе, 10.
Я пошел по этому адресу. В тире действительно говорили
преимущественно на иврите. А главное, на глазах совершенствовали
умение стрелять из пистолета по движущейся цели.
И я понял, почему так дрожит за свою семью беженец Эльказар
Газнешвили. Ему пришлось бежать из Израиля дважды. В первый раз он был
спровоцирован и насильно возвращен в Израиль с поистине иезуитским
коварством.
Долго и безуспешно добивался Газнешвили разрешения на поездку в
одну из западноевропейских стран. Ему беспрестанно отказывали, хотя
Эльказар утверждал, что после свидания с земляками из Грузии вернется
в Израиль. Но шинбетовцы были неумолимы.
И совсем неожиданно, когда Газнешвили уже потерял всякую надежду,
ему разрешили выезд:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214