Беседуя с Капланом, я еще не знал, что будь он квалифицированным
работником дефицитной для Израиля специальности да еще молодым, за его
вызов заплатили бы не двести, а даже целых триста лир!
ЖЕНЫ "НЕЧЕСТИВЫЕ"
За вызов Ици Гиршовича Меирсона его родственникам не заплатили,
вероятно, и двухсот лир. В самом деле, зачем "великому" Израилю нужен
немощный человек! Это в Риге Меирсон мог весьма неплохо жить, получая
пенсию инвалида Отечественной войны и выполняя на фабрике "Садарс"
легкую работу да еще при укороченном рабочем дне.
Но родственники в Израиле с иезуитским упорством изводили его
старую мать:
- Неужели ты сможешь спокойно умереть, зная, что твой Иця женат
на латышке? Неужели ты не выполнишь веление нашей веры и не разлучишь
их?
Старушка пыталась переубедить окружавших ее религиозно
настроенных израильтян. Иця живет с женой двадцать восемь лет,
напоминала им она. Именно заботам жены обязан он тем, что перестал
быть лежачим больным.
Такие человеческие доводы не тронули правоверных фанатиков. Они в
конце концов заставили старушку написать Ице, что она приговорена
врачами к смерти и хочет, чтобы родной сын закрыл ей глаза после
кончины.
И сын незамедлительно выехал к матери.
Но приехал он к ней - какой позор для сына израилева! - с
женой-иноверкой. Не решилась жена отпустить полуслепого мужа одного на
далекую чужбину.
Скандал выплеснулся на улицу.
Ицю с "нечестивой" женой родственники не пустили на порог своего
дома. И безжалостно потребовали:
- Прогони ее! Разведись! Тебе не потребуется даже тревожить для
этого раввина - ваша загсовская бумажка здесь не имеет никакой цены.
Меирсон пытался усовестить родственников:
- Разве могу я оставить жену? Мы прожили вместе более четверти
века! И как она будет жить одна на чужбине?
Последовал спокойный, деловой ответ:
- Не пропадет. Если подмажет щеки и как следует укоротит юбку,
сможет подработать проституцией.
Иця Меирсон с женой пытались покинуть Израиль на следующий день.
Но выданная ему "Сохнутом" пресловутая "голубая книжечка" была уже
испещрена долговыми записями. Учтено было все - от билета на самолет
из Вены в Израиль до обедов в "курортной тюрьме", как принято было
называть в Вене замок Шёнау.
Чтобы как-нибудь просуществовать, Меирсон пытался устроиться на
работу. Некий мелкий фабрикант сжалился над ним и согласился взять его
в ночные сторожа. Разумеется, с пониженной зарплатой. Меирсон с
радостью согласился.
Но его правоверные родственники многозначительно предупредили
"филантропа":
- Неужели вы решитесь взять на работу еврея, осквернившего себя
браком с иноверкой? А погладят ли вас за это по головке?
Иця работы не получил. От голода в стране правоверных его спасла
"иноверка", не гнушавшаяся никакой - самой черной, самой изнурительной
поденщины.
Встретившись с Меирсоном в Вене, я спросил его, на какие средства
живет он в этом городе.
- Если бы не жена, - прослезился он, - меня уже не было бы в
живых...
Спустя несколько дней я побывал в печально известном доме на
Мальцгассе, где ютилось большинство беженцев[Ныне эти ужасавшие
туристов трущобы, прозванные самими жителями австрийской столицы
"позором Вены", снесены.]. Окруженный шумливой толпой плачущих
взрослых и стайкой детей с недетской печалью в глазах, я заметил
немолодую женщину, молчаливо стоявшую в сторонке. Это была жена
Меирсона.
Я спросил ее, как ей удается в Вене прокормить себя и мужа. Она
просто ответила:
- Мне никакая поденка не страшна. Я крестьянка. - И, впервые за
всю беседу вздохнув, закончила: - Нельзя представить себе, как
издевались над нами в Израиле!
Да, помимо всех обычных прелестей "земли обетованной", Меирсоны
еще сполна испытали на себе фанатически яростное неприятие сионистами
смешанных браков.
О крайней степени этого неприятия можно судить по словам,
услышанным новоприбывшими в городе Димоне от представителя местной
общины:
- Смешанные браки можно лечить только хирургически: разорвать
пополам и нечестивую половину отбросить!
Потому-то, видно, земляк Меирсона Иосиф Подкамень сначала не
очень афишировал в Израиле, что оставил в Риге жену-латыщку.
Правда, кое-кто из сообразительных родственников советовал ему
сыграть на этом обстоятельстве и, как говорится, сделать карьеру:
- Напиши письмо в газету, что ты уехал в Израиль еще и для того,
чтобы навсегда разойтись с женой-иноверкой. Это привлечет к тебе
внимание. И ты даже сможешь вступить в какую-нибудь влиятельную
партию.
Подкаменю посчастливилось найти работу по своей специальности
механика по ремонту и наладке ткацких машин. Это действительно редкое
везение. Например, в городе Митдал-Хаэмин девушку, закончившую
железнодорожный техникум, послали на проводочный завод, а
фельдшеров - на плантации цитрусовых.
Высокая квалификация Подкаменя пришлась по вкусу владельцам
ткацкой фабрики, его упорно не хотели отпускать из Израиля. Помимо
обычных угроз сохнутовцев и зловещих предостережений насчет того, что
в Советском Союзе каждого возвратившегося из Израиля якобы ждет тюрьма
сроком минимум десять лет, на Подкаменя пытались воздействовать еще
таким аргументом:
- Сегодня мы распоряжаемся вашей судьбой, а через несколько лет
вы будете распоряжаться чужими судьбами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214