.. Не находя этого,
он с тем большей охотой шарахается к литературе
развлекательной,- а она по ряду факторов практически без боя
сдана нами закордонщикам. Серьезные же писатели наши никак не
могут оторваться от эпохи, когда литература была больше, чем
литературой - от тогдашних проблем, тогдашней эстетики,
тогдашней значимости в обществе. Продолжение старыми средствами
борьбы с краснозвездным драконом обусловлено не столько
благородной ненавистью к нему или страхом его
возвращения - хотя ссылаться на эти мотивы можно до
хрипоты,- сколько тем, что лишь так можно продлить столь
необходимую психологически иллюзию, будто ты больше, чем
поэт.
Но именно для тех, кто работает, как десять лет назад,
это - иллюзия. И не только иллюзия - ловушка. Эпоха
сменилась, колесо судьбы свершило свой оборот. Демократия отнюдь
не победила еще, но в данном случае это не важно; важно, что
официальная пропаганда теперь ругает то, что ругали в предыдущую
эпоху писатели демократического направления, то есть те, кто, в
сущности, определял лицо серьезной литературы. И в глазах
подавляющего большинства людей это есть неоспоримое
свидетельство того, что "ихняя" демократия победила уже,
и все вот это, что за окнами снаружи, и сулили прежние
правдоискатели, совесть народа, всем нам в качестве рая. То есть
теперь литератор-демократ, решившийся взяться за перо (вместо
того, чтобы вместе с народом смотреть "Просто Марию"),
но не могущий оторваться от своих старых, выстраданных, совсем
еще недавно - героических клише, автоматом оказывается
официозом и, следовательно, автоматом же ампутируются все
надлитературные свойства производимого им текста. А именно на
них текст традиционно ориентирован. Следовательно, ему не
подняться выше чего-нибудь столь же драгоценного для российской
словесности, сколь была когда-то "Молодая Гвардия"
Фадеева. Более того. Как эта самая "Гвардия" с течением
времени стала произведением фактически антисоветским, вызывая
своей день ото дня все более очевидной холуйской
искусственностью лишь отвращение к отстаиваемым ею идеям -
так и ороговевшие демократические перепевы будут лишь поднимать
страну огромную в поход к Индийскому океану.
С другой стороны, поскольку сварганенный демократами социум
оказался вовсе не таким, каким он представлялся в обещаниях,
когда-то официозная квазилитературная критика демократии
стремительно и столь же автоматически начинает приобретать
надлитературный характер, поскольку оказывается единственным
литературным течением, снова, как встарь, толкующим о разнице
между официальной и реальной картинами мира. К тому же любые
вновь публикуемые вещи, даже вполне убогие с художественной
точки зрения, обречены на сочувствие привыкшего к
сверхлитературе читателя, если они матерят якобы построенную
демократию и ее строителей. И это положение будет сохраняться,
покуда страна вынуждена лечить подобное подобным, по принципу
"против лома нет приема, окромя другого лома" - то
есть перелопачивая тоталитаризм в демократию посредством
авторитаризма.
Кто первым удовлетворит потребность читателя, по привычке
все еще ждущего от словесности социальных откровений, в
художественном вызове существующему строю?
"Коммунофашисты", всегда готовые шустро накидать тома и
тома с позиции "вот вам ваша демократия"? Или
"дерьмократы", задача которых куда сложнее -
посмотреть с позиции "это еще не демократия"? От ответа
на сей вопрос в немалой степени зависит, наступит ли вообще не
тоталитарная и не авторитарная эпоха нормально срабатывающих
обратных связей в обществе, когда литератор сможет наконец стать
всего лишь литератором.
А уж тогда, возможно, Россия ухитрится-таки доказать делом
пресловутую специфику своего социально-культурного пространства
и сумеет найти словесности какую-то новую великую роль, так,
чтобы поэт снова, но уже на новом витке, стал больше, чем поэт.
Если поэт захочет.

2. СОВЕТСКИЙ СОЮЗ БОЛЬШЕ, ЧЕМ РОССИЯ
_____________________________
"КНДР (Куча Независимых Деревень России) против СССР".-
"Нева", 1994, № 10 (опубликовано с сокращениями).

В последнее время модно стало говорить, что история учит лишь
тому, что ничему не учит. Этот тезис очень на руку тем, кто и не
хочет ничему учиться; они его и повторяют чаще других, лицемерно
сокрушаясь по поводу его несокрушимости. Похоже, он на руку и
сонмищам президентов, в одночасье, как зубы дракона, взошедших и
заколосившихся на российской земле. Каждому из них мстится, что
он принципиально умнее и хитрее всех своих предшественников, и
поэтому, делая зачастую то же, что и они, добьется принципиально
иных результатов. Практика показывает, что таки нет.
Национальную - а вернее, многонациональную катастрофу,
постигшую нашу страну в девяносто первом году, в некоторых
кругах принято именовать "распадом последней империи".
Подразумевается, что слово "империя" есть ругательство;
тогда слово "распад" автоматически приобретает
благостный характер. Язык вообще очень хитрая штука. Охотно
верю, что для мусульманина слово "неверный", по-русски
весьма отвлеченное и выспреннее, звучит с такой же предметной
отвратительностью, как для нас, например, слово "падаль"
или "гнида". И как тогда, скажите, оставаясь в рамках
языка, продолжая говорить на нем, научить веротерпимости?
"Нужно уважать падаль"? "Гниды тоже люди"? Легко
представить реакцию публики на подобные призывы. То же и тут.
Распад плохого - всегда хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56