— Дайте мне, я сумею, это же совсем не трудно. А вы отдохните.
— Хорошо.— Мурат передал ей повод, с минуту понаблюдал за их работой и направился к речке.
Надо было что-то придумывать с арыком.
Речушка крутой дугой огибала маленькое плато. Левая, как определил ее для себя Мурат, излучина, протекала ниже поля и, конечно, не годилась — вода еще не научилась сама по себе течь снизу вверх. Оставалась правая. Видимо, здесь когда-то прошел сель, камни беспорядочно громоздились на берегу, образуя что-то вроде дамбы. Он внимательно осмотрел ее. «Что ж, дело совсем за малым,— невесело усмехнулся он,— разобрать киркой и ломом эти завалы, прорыть арык и отводные канавы... Была бы взрывчатка, как у геологов... А что делать, другого выхода нет, придется киркой и ломом... Надо будет еще подумать, время есть. Сейчас дожди будут, а через месяц, когда начнется жара, арык все равно будет готов...»
Вдруг резко потемнело. Мурат увидел большую тучу, сползающую с гор. Что ж, все верно, еще вчера вечером он заметил, что давление падает. Надо быстренько убираться отсюда. И наверно, лучше поехать другой дорогой, она хоть и немного длиннее, но по пути будет где укрыться, если дождь зарядит не на шутку.
Он посадил Изат на Алаяка, велел ей накрыть голову пустым мешком, другой мешок отдал Гюлыпан,— дождь уже начинался. Раздался оглушительный треск, Алаяк испуганно отпрянул, но Изат держалась крепко, и Мурат с улыбкой крикнул ей:
— Молодец, джигит!
И все же не удалось укрыться до настоящего ливня. Пока добрались до каменного карниза, все вымокли до нитки. Но Мурат улыбался, подбадривая Гюлынан и Изат:
— И хорошо, что дождь, добрая примета! Значит, урожай будет хороший. А что промокли, не беда. Не сахарные, не растаем!
И лишь перед самым укрытием, когда страшно раскололось небо словно прямо над их головами и ярчайшая молния ослепила их, Изат тоненько крикнула:
— Ой, мамочка!
Мурат подхватил ее с лошади и крепко прижал к себе:
— Не бойся, маленькая, это только гром! Сейчас укроемся!
Успокоилась Изат... Пусть грохочут молнии, льет дождь, надают камни, но разве может быть страшно, когда тебя обнимают такие крепкие, такие надежные руки? И потом, джигит ничего не должен бояться... Да и дождь уже утихает... .
Изат решила спросить о том, что уже давно беспокоило ее:
— Дядя Мурат, а я ведь уже давно не занималась... Что теперь будет?
—- Что будет? — Мурат погладил ее по голове.— Да ничего но будет. Учебный год заканчивается, можешь считать, что у тебя уже каникулы, второй класс ты закончила, я так и напишу в журнале...
— Ура-а-а! — подпрыгнула Изат.— Значит, я уже третьеклассница?
— Ну конечно...
Только в сумерках добрались домой — и увидели, что земля кругом белая.
— Что это, снова зима? — спросила Изат.
— Нет, это весна. Град выпал... Завтра уже все растает, и снова будет солнце...
Айша-апа давно уже с тревогой поджидала их.
— Вся душа о вас изболелась... Не дай бог, что тут творилось...
— Долго дождь шел? — спросил Мурат.
— Да нет, не очень, но такой сильный... А потом град пошел. Наверно, с куриное яйцо градины были...
Мурат помрачнел — не случилось ли что со станцией? Даже не переодевшись, хотя его начало знобить, он быстро пошел туда. Бросился в глаза измочаленный флюгер — полосатая «кишка», уныло повисшая на мачте. «Ну, если только в этом дело — не беда...»
Через несколько минут он вздохнул с облегчением, присел на влажную скамейку. Нет, есть все-таки справедливость на свете, ничего не поломано, флюгер можно новый сшить, посеяли они вовремя... Жизнь продолжается. И арык он сделает, и урожай соберут...
XVI
Вот и лето уже на переломе, но так никто и не едет к ним. Нет-нет да кто-нибудь и кинет взгляд на дорогу — и молча отвернется. Устали ждать... И тоска охватывает, когда подумаешь о том, каково сейчас внизу. Яблоки, абрикосы, дыни, арбузы... Да что там яблоки и абрикосы — хоть какая-нибудь самая примитивная зелень была бы... У Мурата давно уже кровоточили десны, шатались коренные зубы. У Гюлыпан и Изат такого как будто не было. Молодые... Чай и сахар кончились так давно, что и вкус их забыли. Заваривали эдельвейс.
Все надежды — на урожай ячменя. Сразу после посева
Мурат принялся за сооружение арыка. Почти каждый день с раннего утра он отправлялся на Кок-Джайык и возвращался лишь поздним вечером, а иногда и ночевал там. Исхудал до того, что Айше-апа становилось страшно за него. Она робко пыталась уговорить его:
— Не мучай себя, сынок... Смотри, все время дожди идут.
— Это пока,— вяло возражал Мурат.
— Не может быть здесь большой жары. И без арыка наш ячмень вырастет.
— Апа, я здесь уже не первый год и знаю — может быть и жара, и сушь. Нельзя рисковать.
— Тогда пусть хоть Гюлыпан и Изат помогают тебе. Что-то и они могут делать.
— А кто будет за станцией смотреть?
Умолкла Айша-апа... Но на самом-то деле не из-за станции отказывался Мурат от помощи Гюлыпан — в конце концов, данные вполне могла бы записывать и Изат. Слишком уж тяжелой была работа на арыке. Надорвется Гюлынан. Нет уж, достаточно и того, что случилось с Дарийкой и Сакинай...
Изат частенько просилась с ним, Мурат обычно отговаривался плохой погодой, и правда, поначалу нередко шли дожди, а дорога не близкая, да и на Кок-Джайыке укрыться особенно негде, шалаш протекает. Сам-то Мурат вроде бы ко всему привык и в дождь нередко продолжал работу, но за девочкой присмотреть надо... Да и забот с этим арыком оказалось куда больше, чем он думал. Не доводилось прежде таким делом заниматься. Приходилось всему на ходу учиться, «изобретать велосипед».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94