– Так мог или нет? – настойчиво допытывалась Сара.– Джекоб не убивал Педерсона, – выпалил я и, так же, как и накануне в моем офисе, испытал огромное облегчение от собственного признания. Я заерзал на стуле и пытливо посмотрел на Сару – мне была важна ее первоначальная реакция.Она безучастно уставилась на меня.– Но ты мне сказал…Я покачал головой.– Джекоб ударом повалил его на землю, и мы думали, что старик мертв. Но, когда я поднял его, чтобы усадить в сани, он застонал, и мне пришлось самому прикончить его.– Так это ты убил его?!Я кивнул, чувствуя, как разливается в душе умиротворенность.– Да, Педерсона убил я.Сара перегнулась через стол.– Как?!– Его шарфом. Я задушил его.Она в ужасе отпрянула от меня, прижав руку к подбородку, и на какое-то мгновение мне словно удалось заглянуть ей в душу, увидеть, как медленно впитывает она мои слова. Замешательство, промелькнувшее в ее лице, сменилось выражением испуга и потом – отвращением; оно сквозило в ее взгляде, которым она словно отталкивала меня, устанавливая между нами дистанцию. Но испуг быстро прошел, лицо ее опять приняло бесстрастное выражение, и я понял, что для меня не все потеряно.– Почему же Джекоб не сделал этого? – спросила она.– К тому времени он уже уехал. Я отослал его к мосту.– Ты был один?Я кивнул.– А почему ты не сказал мне об этом раньше?Я попытался придумать более или менее правдоподобное объяснение.– Я боялся тебя напугать.– Напугать?– Ну, огорчить.Сара ничего не сказала в ответ. Она о чем-то думала – видимо, переосмысливала ситуацию с учетом нового сценария, и от ее напускного спокойствия мне стало не по себе.– Ну, и как? – спросил я.Она на мгновение задержала на мне взгляд. Мысли ее все еще были далеко.– Что как?– Тебя это огорчило?– Это… – начала она. И задумалась, подыскивая подходящее слово. – Что уж теперь говорить, что сделано – то сделано.– Ты серьезно?– Вообще-то, я не приветствую твой поступок, но, раз уж так случилось, я, по крайней мере, могу тебя понять.– Но ты считаешь, было бы лучше, если бы я оставил его в живых?– Не знаю, – ответила она. Потом покачала головой и добавила: – А впрочем, нет. Тогда бы мы лишились денег. А Джекоба арестовали бы.Я на мгновение задумался над ее словами и, вглядываясь в ее лицо, ожидал дальнейшей реакции.– Ты бы поступила так же? Если бы оказалась на моем месте?– О, Хэнк. Разве я могла бы…– Я лишь хочу знать, возможно ли это в принципе.Она закрыла глаза, словно пытаясь представить себя склонившейся над телом Педерсона, с шарфом в руке.– Может быть, – наконец произнесла она еле слышно. – Пожалуй, да.Я не поверил своим ушам, мой мозг отказывался воспринимать услышанное, и все же в глубине души я чувствовал, что такое возможно. Она могла бы убить – так же, как это сделал я. В конце концов, мне никогда даже в голову не приходило, что Джекоб способен сбить Педерсона с ног, потом ударить его ногой в грудь и по голове. Более того, разве мог я когда-нибудь представить себя в роли душителя? Нет, конечно же, нет.Я содрогнулся при мысли о том, что не только не в состоянии предугадать, как поведут себя в той или иной ситуации близкие мне люди, но даже сам действую спонтанно и подчас неосознанно. Это не предвещало ничего хорошего; все говорило за то, что мы оказались в непривычной для нас ситуации и словно бродим по незнакомой местности без карты. Похоже, мы были обречены.– Джекоб не знает? – спросила Сара. Я покачал головой.– Я сказал ему.Сара поморщилась.– Зачем ты это сделал?– Он был совершенно невменяем. Плакал. Я подумал, что, возможно, ему станет легче, если он узнает, что мы виноваты оба.– Он же использует это против тебя!– Использует против меня? И каким же образом? Если что и случится, так только с нами обоими.– Особенно если ты станешь угрожать ему. Он ведь пойдет к Лу, и они выстроят на этом заговор против нас.– Это уже паранойя, Сара. Все это плод твоих фантазий.– У нас ведь есть секреты от Джекоба, не так ли?Я кивнул.– А у вас с Джекобом есть секреты от Лу?Я опять кивнул.– Так почему же ты не можешь поверить в то, что и у Джекоба с Лу тоже есть секреты от нас?Я не знал, что ей ответить.
Поздно вечером, около одиннадцати, из далекого Майами позвонила Милли, мачеха Сары. Родители Сары, так же как и мои, оба умерли. Мать – когда Сара была еще очень юной, а отец – вскоре после нашей свадьбы.Милли вошла в их семью, когда Сара была еще подростком, но они так никогда и не стали близки. В последний раз они виделись на похоронах моего тестя. Раз в месяц они беседовали по телефону: впрочем, эти разговоры были, скорее, ритуалом, данью семейной традиции, а вовсе не вызваны желанием услышать друг друга.Сара выросла в южном Огайо, на самой границе со штатом Кентукки. Милли работала сиделкой в больнице, где медленно умирала от лейкемии мать Сары. Там-то она и познакомилась с ее отцом, своим будущим мужем. Милли была родом из Западной Вирджинии и, даже прожив целых десять лет в Майами, не избавилась от легкого южного акцента, который Сара тут же подхватывала от нее, стоило им пуститься в разговор.Их беседы по телефону были, по сути, длинными монологами: Милли с манерной медлительностью рассказывала светские новости, плакалась по поводу того, что ветшает Майами вообще и ее жилой комплекс в частности, а заканчивала свое повествование неизменной парой анекдотов из жизни отца Сары. Сара же говорила о своей беременности, обо мне и холодной погоде, что стоит в наших краях, пересказывала то, что прочитала недавно в газетах или видела по телевизору. Они никогда не задавали друг другу вопросов, поскольку ответы их не интересовали. Монолог каждой длился минут двадцать, потом, словно у них был заранее согласован лимит времени, женщины прощались и вешали трубки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124