Вечером зашли - Аликс в кресле - в Коттедж.
В ежедневных записях царя, скорее всего, нет ни понудительного во-
левого усилия, ни стремления к самодисциплине. Как утренняя и вечерняя
молитва для верующего, умывание поутру и вечером для опрятного, мытье
рук перед едой для брезгливого - вовсе не обязанность, а потребность,
так же и записи в дневнике, и ежедневные прогулки при любой погоде и
при любых обстоятельствах, потребность, а не долг и не понуждение.
Вот и после отречения, в начале марта 1917 года, государь прибыл в
Царское Село, вернее, был доставлен, поскольку въезд ему в Царское Се-
ло до отречения был закрыт, рыдая рассказал жене о конце своего царс-
твования, рассказал о том, что с ним случилось в Могилеве, Пскове и
Киеве, пока они не виделись и... пошел гулять, и первый раз за многие
годы прогулка не удалась. Вс°, - прежняя жизнь оборвалась даже в прос-
тых, казалось бы, подробностях.
"Она подвела меня к окну, - пишет о государыне фрейлина Вырубова, -
я никогда не забуду того, что увидела, когда мы обе, прижавшись друг к
другу, в горе и смущении выглянули в окно. Мы были готовы сгореть от
стыда за нашу бедную родину. В саду, около самого дворца, стоял Царь
всея Руси и с ним преданный его друг князь Долгорукий. Их окружало 6
солдат, вернее, 6 вооруженных хулиганов, которые все время толкали Го-
сударя, то кулаками, то прикладами, как будто бы он был какой-нибудь
преступник, покрикивая: ёТуда нельзя ходить, г.полковник, вернитесь,
когда вам говорят!"" Государь совершенно спокойно на них посмотрел и
вернулся во дворец. Как и полагается фрейлине в таких ситуациях, Выру-
бова лишилась чувств, но государыня самообладания не потеряла, просто
старалась запомнить лица этих солдат.
Думая о странных свойствах все-таки женственной души нашего импера-
тора, склонного более к тихому коварству нежели открытой угрозе и пря-
мому поступку, начинает казаться, что этот, в сущности, одинокий чело-
век, самим сознанием своей исключительности обреченный на одиночество,
всякий раз, отправляясь на прогулку, надеялся встретить доброго, пони-
мающего, любящего человека, чтобы с радостным облегчением вручить себя
его попечению, как отчасти вручал Мама, отчасти Александре Федоровне,
отчасти Григорию Ефимовичу... О чем он думал, чего он ждал, вышагивая
по часу, по полтора, и в снег, и под дождем, и в пыльную погоду? А мо-
жет, как раз "приходил в себя", пока однажды не услышал: "Туда нель-
зя..."
Думал ли дед о своем государе? Молился ли за него? Мысленно проща-
ясь с бабушкой, не исключая для себя и печального жребия, собирался ли
он умереть и за возлюбленного самодержца? Впрочем, он человек прямой,
и если в день своих именин, о которых напишет бабушке, не сказал о
своем счастье быть тезкой государя, стало быть, скорее всего, об этом
и не помнил.
Раскаты дальневосточных громов доносились лишь в телеграммах, но
погрохатывать стало и около столицы, хотя до 1905 года было еще полго-
да. Еще полгода до того дня, после которого даже такой некровожадный
человек, как Осип Эмильевич Мандельштам, напишет: "Урок девятого янва-
ря - цареубийство - настоящий урок трагедии: нельзя жить, если не бу-
дет убит царь". Жестко? Еще бы! Вот как поэт объясняет эту неотврати-
мую жестокость: "Любая детская шапочка, рукавичка или женский платок,
жалко брошенный в этот день на петербургском снегу, оставались памят-
кой, что царь должен умереть, что царь умрет". ...И на снегу умирать
тоже не сахар, но пока еще лето.
Удар грома во время грозы, явление довольно обыкновенное, переполо-
шил 25-го июля царя и всю семью. Всего десять дней назад бомбой, бро-
шенной у Варшавского вокзала был убит министр внутренних дел и шеф
жандармов Вячеслав Константинович Плеве вместе со своим кучером. Два
года назад был убит предшественник Плеве, Сипягин Дмитрий Сергеевич, и
тоже террористами. Будешь вздрагивать, заслышав похожий на взрыв удар
грома. Плеве было всего 58 лет, мог бы еще служить и служить, на что
государь и надеялся. "В лице Плеве я потерял друга и незаменимого мин.
вн. д. Строго Господь посещает нас своим гневом. В такое короткое вре-
мя потерять двух столь преданных и полезных слуг! На то Его святая во-
ля!" Целая эпитафия, это не Обручев Николай Николаевич, похороненный
неделю назад без упоминания заслуг, хотя был генералом от инфантерии,
начальником Генерального штаба и, что удивительно, был близок с Черны-
шевским Николаем Гавриловичем, даже участвовал в обществе "Земля и Во-
ля"...
Вот и тверди после этого про "искусственную" революцию, если даже
приближенные к Особе императора лица замечены в предосудительных зна-
комствах и участии в противозаконных обществах.
Доносились раскаты грома и с Дальнего Востока, 19-го июля Куропат-
кин сообщил о гибели в бою графа Келлера, командовавшего Восточной
группировкой...
А дед слушает "военную музыку" в городском саду Сретенска. г. Сре-
тенск. Июля 26-го дня. 1904. Дорогая, славная Кароля! Пишу тебе это
письмо из Сретенска; приехал я сюда вчера вечером по
делам службы и сегодня в ночь отправляюсь к себе в Борзю. Всю дорогу
от ст. Карымская до Сретенска я наслаждался чудными видами природы.
200 с лишком верст эта дорога идет по берегу реки Ингоды, а потом Шил-
ки, которая образуется из слияния Ингоды и Онона. А Шилка вместе с Ар-
гунью, если ты помнишь уроки географии, по которой хорошо училась, об-
разуют Амур. Но это слияние Шилки и Аргуни происходит в 300-х верстах
от Сретенска, и увидеть этого мне не придется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52