Коллизии возникают трудно объяснимые. Примерный семьянин, заботли-
вый и добрый отец, верный и нежный муж по службе получает телеграмму
от капитан-лейтенанта Рихтера о том, что возмущенные латышские и эс-
тонские крестьяне утоплены в собственной их крови, телеграмма о жесто-
кой расправе украшена резолюцией: "Ай да молодец". Человеческое об-
щество несовершенно, и власть, может быть, и обязана и казнить и мило-
вать. Палачи, мастера на скорую расправу всегда были нужны власти,
нужны они и поныне, власть их держит к себе поближе, ласкает, награж-
дает, это понятно, это власть. Но ликует-то от доблести палача чело-
век! Восторг и радость заказаны власти, это проявления исключительно
человеческие.
Ну, а как же бескровное отречение царя? Долгое время казалось, что
это разумный, честный и мужественный пос-
тупок последнего императора. Но комментарий императрицы к этому пох-
вальному и предосудительному лишь с христианской точки зрения решению
объясняет не столько его легкость, сколько лукавство этого жеста, жес-
та, а не решения. "...Если тебя понудят к уступкам, то ты ни в коем
случае не обязан их исполнять, потому что они будут добыты недостойным
способом... Такое обещание не будет иметь никакой силы, когда власть
снова будет в твоих руках", - чем хороши тексты государыни так это яс-
ностью.
Точно так же как любящая жена "разъяснила" царя в его поступке, так
же благодаря любящей невесте удается разрешить и странную коллизию,
давшую основание усомниться в цельности уже сложившегося у меня предс-
тавления о круге интересов и мере сострадательности деда и бабушки.
Прости меня, дед, почерк у тебя, я скажу... вот и проглядел полстрочки
в письме от 15-го мая. Полтора месяца минуло со дня трагической гибели
Верещагина, и я о нем уже, признаться, забыл, а бабушка нашла портрет
и прислала его деду. Дед благодарит и не прибавляет к этому ни слова,
значит, эпистолярный разговор о гибели "Петропавловска" был, и это
лишь послесловие к нему.
Ст. Борзя. 15 мая 1904. Дорогая, милая Кароля! Большое тебе спасибо
за твои два письма, открытку и закрытое, в кото-
ром был вложен портрет Верещагина! Твои письма всегда доставляют такое
громадное наслаждение. С удовольствием и интересом прочитал твою пере-
дачу лекции священника Петрова. Об этом Петрове я слышал очень много
хорошего; он именно хорош как лектор. Года два тому назад он был в ка-
честве лектора на курсах для учителей в Курске. Очень рад, что ты по-
лучила удовольствие от его лекций. Бесконечно счастлив знать, что ты
здорова и благополучна. Надеюсь, что ты теперь отдохнешь в Ивановском
как следует.
Ну что же сказать о себе? Интересного мало. Наш полк все еще стоит
на охране железной дороги, а мы сидим в Борзе. Ах, милая Кароля, если
бы ты знала, как противно, как скучно и тошно это сидение. Делать бук-
вально нечего. Душевное состояние мое убийственно тяжело и мрачно. Я
не понимаю, зачем нужно было отрывать меня от интересного и любимого
дела и ссылать в ссылку в какую-то Борзю! А между тем на театре войны
люди гибнут и страдают, и нуждаются в помощи. Я понимаю, что нас каж-
дую минуту могут тоже отправить на Дальний Восток. Но ждать этого и
сидеть без всякого дела целые месяцы становится невыносимо. В настоя-
щее время положительно ничего не известно о том, долго ли мы будем ос-
таваться здесь и когда и куда двинемся отсюда. Давно уже я не испыты-
вал такого отвратительного душевного состояния. Писем, кроме твоих, ни
от кого не получаю и сам никому уже месяца 1 1/2 не писал, да и писать
никому не хочется, кроме тебя.
После инфлуэнции я совершенно поправился и теперь вполне здоров те-
лесно, но болен душой. Опять начал ездить верхом, этим и развлекаюсь.
Погода у нас совсем летняя; но здесь страшно резкие перемены. В
один день бывает с утра отличная тихая погода, в полдень поднимется
ужасная буря с такими ветрами, каких я никогда не видывал, к вечеру же
снова настает прекрасная погода. И это довольно часто.
Местность унылая и скучная; голая степь на десятки верст без приз-
нака растительности, и в отдалении горы и горы. Говорят, что здесь не-
редко в Мае выпадает снег. Но пока этого еще не было. Дожди были, но
немного и не очень большие.
Время провожу больше за чтением тех медицинских книг, какие захва-
тил с собою. Читаю так же и другие книги, какие попадаются под руку.
Так вот, дорогая моя, невесело мне здесь живется. И долго ли это будет
продолжаться - одному Богу известно.
На днях предстоит мне проехать до ст. Манчжурия - привить оспу и
осмотреть здоровье казаков, расставленных на постах на промежуточных
станциях. После этой поездки думаю попроситься на 2 дня в г. Читу для
закупки кое-чего из летнего платья. Но все это развлечения очень пло-
хие и скучные. Со своими полковыми офицерами компании вовсе не вожу -
народ совершенно неинтересный. За исключением двух-трех человек все
производят тошнотное впечатление. Очень жалею, что связался с ними еще
и денежными делами, ссудив кое-кому в общем 400 рублей. Правда, этим я
выручил некоторых от крупных неприятностей; но когда видишь, что люди
все-таки продолжают лезть в петлю и снова пропивают и проигрывают ка-
зенные и свои деньги, то досадно становится за свою слабость и уж
больше во всяком случае ни один из них не получит от меня ни целково-
го. Очень бы хотелось выручить Марию Егоровну, да не знаю, куда пос-
лать и не опоздал ли я. Если ты хочешь и можешь выяснить все это, то
сделай, что нужно, и сообщи мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52