Но теперь ехать за тыся-
чи верст быть может затем, чтобы даже не увидеться, нет смысла.
Я понимаю, как тебе тяжело и мучительно оставаться дома. Но я
все-таки более спокоен за тебя теперь, чем когда ты будешь здесь. Я
знаю, что там ты окружена людьми, которые хотя и не понимают тебя, но
которые тебя любят и всегда в состоянии о тебе позаботиться. А тут ты
ошибаешься в своем предположении успокоить себя и улучшить свое наст-
роение. Вряд ли тебе доставит удовольствие видеть меня в моем ужасном
состоянии от безделья. А ведь с твоим приездом не изменится самое
главное в моем отвратительном положении, это отсутствие дела, что меня
убивает и повергает в самое гадкое расположение духа. Я и тебя только
измучаю своим настроением, когда пройдут первые порывы радости и
счастья. Подумай, дорогая, милая Кароля, обо всем этом и поступай, как
хочешь.
Если бы ты была уже моей женой, я прямо сказал бы тебе "не езди":
теперь же ты пока вполне свободна, и я не хочу и не могу стеснять те-
бя.
Я сказал все, что думаю и чувствую, постарайся, голубка, понять ме-
ня и не обижайся на меня. Кстати, мой совет: поменьше слушать Марию
Егоровну и посерьезнее критиковать ее глупые речи. Когда тебе не гро-
зила никакая опасность, и ты, и я обходились без советов Мар. Егор.,
теперь же, когда твой рассудок и даже чувство позволяют тебе рисковать
собой, тебя "укрепляет в твоих намерениях" Мария Егоровна! Я, конечно,
не могу сказать ей за это "спасибо".
Ну, теперь поговорим о другом. Ты, конечно, читала уже приказ Куро-
паткина о скором наступлении наших. Отступление кончилось, и теперь
наша очередь идти вперед. Это очень радостное событие. Мы думаем все,
что на нашем полку это может отразиться двояко: или и нас потребуют
туда, когда начнется наступление, или же скоро после перехода русских
войск в наступление наш полк расформируют совсем, разумеется, если на
нашей стороне будет успех. И то, и другое приятно, конечно, последнее
более желательно. Я от души рад твоим успешным занятиям грамотой с Ду-
няшей и сердечно поздравляю и учительницу и ученицу.
Завтра я еду в командировку - вероятно до Читы, а по возвращении
оттуда, дней через 5, поеду снова по всей линии Забайкальской дороги.
Жизнь у нас становится все дороже и дороже, все больше замечается
недостаток в самых необходимых вещах. Даже табаку достать очень труд-
но. Поэтому я обращаюсь к тебе с просьбой, помня твое разрешение в
случае нужды обратиться к тебе. Закажи в Москве набить тысячи три па-
пирос и пришли мне, конечно, если это тебя не затруднит. Табак возьми
Асмолова (средний, или лучше выше-средний сорт), не дороже 4-х рублей
и не дешевле 2 р. 60 коп. за фунт. Гильзы NN 42 или 43, с длинным
мундштуком и длинной куркой. Если можно будет тебе это уладить, то
сделай - я буду очень тебе благодарен. Пришли почтой.
Недавно получил письмо от Алекс. Мих. Пишет о новостях в земстве;
много интересного, но мало приятного. Ей я еще не отвечал, на днях от-
вечу.
Вероятно дня через 3-4 напишу тебе еще, а сейчас ложусь спать, так
как уже 1 ч. ночи, а вставать к поезду нужно в 5 ч. утра.
Я вполне здоров и благополучен. Страдаю, как и прочие, от безделья.
До свидания, мой милый ангел! Крепко и без конца целую тебя, обни-
маю
и жму твою руку! Горячо тебя любящий твой Коля. Будь здорова, дорогая,
верь, надейся и терпи! Странная война, странный полководец Куропат-
кин, объявляющий на весь
божий свет о готовящемся наступлении, странен и полковой врач, уже
полгода варящийся в армейском котле, а все еще предполагающий, что в
войне есть правила, вроде как во французской борьбе, сначала один на-
падает, потом другой, по очереди. "Теперь наша очередь идти вперед..."
Раз из этого не делается тайны, стало быть, это тоже "по правилам".
Откуда было знать деду, попавшему в казачий полк, что конница, в
которой у русских было над японцами полнейшее превосходство, оказалась
в русско-японской войне несостоятельной.
Холмистая, пересеченная местность, изобилующая сопками, ущельями,
теснинами, разливающимися после дождей реками, - сама территория южной
Манчжурии, где развернулись главные события, была скверным театром для
выступления конницы, зависящей более других родов оружия от характера
местности.
А всем казалось, что русская конница, стяжавшая славу на европейс-
ком театре, просто уничтожит японскую кавалерию - и малочисленную, и
слабую, и плохо обученную. Ничего подобного не случилось. Многочислен-
ные русские эскадроны и сотни не оказали ощутимого влияния на исход
кампании. Все это надо сказать хотя бы для того, чтобы судьба 3-го
Верхнеудинского казачьего полка не казалась исключительной. Сначала
охрана дороги, потом борьба с хунхузами, полупартизанскими, полураз-
бойничьими шайками пособников японцев в Манчжурии.
Наша кавалерия по большей части так и употреблялась, для охраны
коммуникаций и разведки. Для кавалерии это, конечно, второстепенные
задачи.
С одной стороны, японцы всячески уклонялись от конных сражений,
предпочитая пускать в дело винтовки, а не прибегать к холодному ору-
жию, нравственное значение которого в бою огромно. Японцы охотно спе-
шивались и по сути были "ездящей пехотой", а не кавалерией в европейс-
ком смысле. Зато все бойцы были поголовно грамотны и выказывали при
исполнении команд поразительную сноровистость. А вот наши сибирские
казаки при храбрости своей оказались малоспособны к самостоятельным
решительным действиям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52