Я почитаю, что Герма-
ния во многом виновата, что направила все наши силы и помыслы на Даль-
ний Восток... Я уверен, что не один Германский Император не без удо-
вольствия потирает руки. Конечно, из всего происходящего выиграет бо-
лее всех Германия".
За родственные любезности приходится расплачиваться войнами, вели-
ким множеством жизней своих подданных. Так и представляешь себе, как
между ладонями пожимающих друг другу руки царей, расплющиваются полки,
истекают кровью роты и эскадроны... Или они этого не видят? Не понима-
ют? Идут пить чай, к причастию... на теннисный корт.
Вскоре за началом войны наступил Великий Пост. Исполнение связанных
с Постом обрядов займет в Дневнике царя почти такое же место как све-
дения о делах военных и государственных. Посту и Пасхе, натурально,
отдаст должное и православный дед.
Дневник императора. 14-го февраля. Суббота. В 9 час. поехали в
Аничков к обедне и приобщились Св.Христовых Тайн.
Какое утешение в настоящее серьезное время. Вернулись домой в 11 1/4.
Простился с полк. Абациевым и двумя урядниками Конвоя, отправляющи-
ми-
ся завтра в Манчжурию. Мороз стоял порядочный. Завтракал Орлов (деж.).
Принял ген. Фуллона - нового градоначальника и Сахарова с докладом.
Были в Аничкове у всенощной и обедали с Мама.
Вечер провели дома. Ах, Канавин, Канавин, не следовало бы тебя по-
минать, да вот приходит-
ся! Иначе трудно понять и объяснить такое нагромождение ужасов в пись-
ме деда, еще не доехавшего и до Иркутска. Не имея от бабушки никаких
сведений и даже с трудом предполагая, когда можно будет от своей воз-
любленной получить хотя бы строчку, он напоминает ей, что путешествие
его отнюдь не прогулка в "купэ" 1-го класса. Вынужденный досуг и неп-
рестанные мысли о предмете своей сердечной заботы, быть может, заста-
вили его, скорее всего, невольно, прибегнуть к средству... испытанному
Афанасием Ивановичем в деле привлечения к себе повышенного сочувствия
со стороны Пульхерии Ивановны.
Февраль, 17 число. 1904. Дорогая голубка Кароля! Наконец-то мы
подъезжаем к Иркутску: остается ехать день и половину
ночи. Путешествовать уже недалеко, а между тем от Иркутска только нач-
нется самая неприятная и неудобная часть путешествия. Спина моя про-
должает болеть, и хотя я этим не безпокоюсь, все же неприятны эти бо-
ли, мешающие спать. В Иркутске надеюсь купить нужного лекарства. В об-
щем же, все идет пока благополучно. Поговаривают, что в Забайкалье
свирепствует эпидемия оспы, так что, я, если успею, привью себе оспу.
Каких-нибудь новых известий с театра войны мы не получаем, знаем же
из телеграмм только то, что знаете и вы.
Как ты живешь и чувствуешь себя, моя дорогая деточка? Как твое здо-
ровье? Если бы ты знала, как обидно и досадно, что я не могу получить
от тебя никакой весточки. Ну да надеюсь, что Бог хранит тебя, и ты в
добром здоровье и благополучии. Как-то здоровье Греты? Передай от меня
ей и ее супругу мой привет и мои лучшие пожелания.
В Павловское дяде я послал несколько открыток и думаю и сегодня
отправить. Не забудь, когда получишь фотографические карточки, послать
одну в Павловское, одну Анюте, другую дяде. Конечно, все это сделай
только в том случае, если карточка будет удачна. Карточки же, где мы
вдвоем, пожалуйста, не давай никому, кроме Греты.
Ну что еще сообщить тебе, моя дорогая? Дорога и местность, где мы
теперь путешествуем, ничего особенно кра-
сивого не представляет. По обеим сторонам полотна ж.д. тянется лес на
протяжении 500 верст. Вот после Иркутска, в Забайкалье, говорят, будет
очень красивая местность, не хуже Урала. Через Байкал будем переезжать
на лошадях. Ходят слухи, что пробный паровоз, пущенный через Байкал по
рельсам, положенным по льду, провалился под лед. Не ручаюсь за досто-
верность этого слуха, но будто бы это так, и сообщили об этом пассажи-
ры одного встречного поезда, ехавшие из Порт-Артура. Ничего в этом
мудреного нет, т.к. в конце февраля почти всегда на Байкале образуются
громадные трещины, т.ч. езда по нему вообще опасна - это известно.
Ну, милая моя, дорогая голубка, пока, до следующего письма! Если
будет время, напишу из Иркутска и сообщу, что там узнаю. Крепко,
крепко целую тебя, мой ангел, и жму твою руку! Сердечное, большое спа-
сибо тебе за все твои заботы обо мне!
Весь твой Н. Кураев. Погода здесь стоит все время теплая; больше
10о мороза еще не было, а
сегодня, например, так только 3о - совсем на Сибирь не похоже! Ну, еще
раз до свидания! Снова и снова целую тебя!
Итак, спина болит, паровозы проваливаются, в Забайкалье оспа, в
Байкале громадные трещины... Надо думать, и напугал дед бабушку изряд-
но и заставил думать о себе с тревогой и надеждой, обращая молитвы к
единственному Заступнику. Впрочем, трудно судить, как относится като-
лический бог к молитве в пользу православного.
Карточка, "где мы вдвоем", сохранилась, вот она, на стене. Бабушка
не обладала той обольстительной красотой, что вызывает восхи-
щение знатоков, зависть дам и тревожит сластолюбцев. Мягкие черты ее
милого лица предупреждали о доверчивой нежности ее сердца. И в моло-
дости, и в пору увядания ее лицо неизменно привлекало своей откры-
тостью, она смотрит на вас, обращенная к вам не только взглядом, но и
слухом и сердцем. Вот эта открытость и прямота, сочетаясь с неколеби-
мостью убеждений, чуждых эгоизму и тщеславию, быть может, и составляла
главное свойство ее души.
Это их первая фотография с дедом: бабушка сидит на стуле, положив
скрещенные руки на какой-то маленький круглый столик, покрытый ска-
тертью c матерчатыми кисточками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52