После обеда Мадди немного попела и всплакнула – к чему имела склонность, когда по-настоящему была взволнована, и Гидеон помог ей прибрать в доме после гостей, а потом пристегнул поводок к ошейнику Дасти, чтоб выйти с ней на прогулку.
Мадлен пошла с ним до входной двери.
– Вы всегда знаете, – проговорила она мягко, – что может сделать меня счастливой.
– Надеюсь, что да, – Гидеон посмотрел на нее с высоты своего роста, и его тоска и тяга к ней стала такой сильной, что, казалось, могла разорвать его изнутри. Она по-прежнему была его ангелом, и все таким же недостижимым, и бывали моменты – такие, как сейчас, когда он едва мог это вынести.
– Спасибо вам, – сказала она. – За все.
– Ну что вы, – ответил он и почувствовал, как у него перехватило дыхание. – Мне это только в радость. И ваш дом… это всегда больше, чем просто гостеприимство.
– Вы мне не льстите?
– Нисколько.
А потом она оказалась в его объятьях, прижалась к его груди и неожиданно то, что началось как просто проявление благодарности и дружеской приязни, превратилось в нечто другое. Они оба поняли это, ощутили прилив более сильного чувства и неожиданного – по крайней мере, для Мадлен, желания. Гидеон чуть отстранился – бережно, словно боясь ее хрупкости, и ужаснувшись, что мог испугать ее. Но он так хотел бы никогда ее не отпускать, и Мадлен – тоже. Она просто стояла растерянно и неподвижно, пока Дасти, взведенная, как маленькая пружинка, от нетерпения, не начала громко и выразительно лаять, и они отошли друг от друга почти с настоящим отчаяньем.
– Вам лучше взять ее на руки, – едва внятно сказала Мадлен.
– Да, – согласился Гидеон, не двигаясь с места. Она улыбнулась.
– Ну, идите.
И он пошел, и какое-то время Мадлен стояла неподвижно, пытаясь успокоиться и понять то, что же сейчас произошло. Она была так удивлена, но ощущение парящей легкости и счастья разливалось по всему ее телу. На какую-то секунду она искала в себе огорченье, протест – но их не было. Она вдруг подумала – как давно он чувствует это к ней? И ответ пришел немедленно – простой и ясный, и она поняла, что сама уже давно была слепой. Непростительно слепой.
Вспомнив о гостях, она обернулась. Константин стоял в дверях гостиной. И Мадлен поняла, что он наблюдал за ними.
И хотя это быстро исчезло, растаяло и растворилось в его улыбке, то, что промелькнуло в его глазах, когда она обернулась, пробрало ее дрожью ужаса до самых костей.
16
Прошло одиннадцать дней после Дня Благодарения. Гидеон полный боли и смущения, мучимый сомнениями, избегал Мадлен. Валентин и его приходящая няня, девушка по имени Дженнифер Малкевич, которая нравилась малышу, гуляли на игровой площадке в Центральном парке, когда Дасти пропала.
Маленькую собачку уже несколько раз спускали с поводка побегать вволю, и никогда не было никаких проблем. Ей понравилась ее новая жизнь, и такса не делала попыток убежать, особенно после того, как Мадлен стала давать Валентину пакетик с нарезанной колбасой, который он носил в кармашке своей куртки – так, на всякий случай, как приманку для Дасти. Но в этот раз такса стремглав умчалась в густые кусты и не вернулась, и никакие крики, колбаса и поиски по парку ничего не дали. Валентин был безутешен. Дженнифер плакала, чувствуя себя виноватой. Мадлен бродила тем вечером с Руди по парку больше двух часов и развесила объявления с обещанием вознаграждения почти на каждом столбе и дереве на милю вокруг. Но шли долгие дни и ночи, и никто не шел и не звонил.
Всю следующую неделю Мадлен сама забирала Валентина из школы, и они каждый день, в любую погоду, прочесывали парк, и сердце ее просто разрывалось, когда она видела лицо сына, оно загоралось надеждой – он окликал собачку опять и опять, пока они не сдавались наконец и не шли домой, заглядывая по пути в местное отделение полиции. Гидеон по телефону спросил Мадлен, хочет ли она, чтоб он сам попытался найти Дасти до Рождества. Но Мадлен мало на то надеялась, она уже слишком хорошо знала, что такое горе. Валентин узнал Дасти недавно, но успел ее полюбить, и пройдет очень много времени, прежде чем он сможет осознать, что потерял ее насовсем.
Во вторник днем, за восемь дней до Рождества, домой Мадлен позвонил Руди.
– У нас посетитель, – сказал он.
– Кто?
– Наш отчим.
Укол отвращения воткнулся ей в сердце.
– Он один? Что ему нужно?
– Он – один, и хочет тебя видеть, – Руди сделал паузу. – Он ждет уже полчаса. Он позвонил мне на работу, и мы с Майклом вернулись домой. Сейчас мы угощаем его чаем.
– Ну и как?
– Все идет как по маслу.
– Господи, – сказала она. – Мне придется прийти?
– Если ты не хочешь, чтоб он заявился к тебе.
Она была в Виллидже уже через сорок минут. Всю дорогу, пока ехала в такси сквозь деловую часть города, твердила себе, что Стефан Джулиус теперь для нее не опасен, что он не может ей навредить. Ее жизнь его вообще не касается. Эта уверенность пропала, как только она увидела его, сидевшего в мягком кресле спокойно и нагло, нога на ногу.
– Магдален, – сказал он и встал.
– Стефан.
Он выглядел старше, но все же не изменился.
– Теперь миссис Тайлер, насколько я знаю.
– Это верно.
– Твой американский период жизни – и американский муж ему под стать.
Он посмотрел вдаль, за ее спину.
– Ах, какая жалость, а я-то надеялся его увидеть.
– У него другие дела.
– Не беспокойся, – он снова сел. – Твоя мать шлет свою любовь тебе и твоему сыну. Валентин здоров?
– Вполне. Спасибо. Как мама и Оми?
– Твоя бабушка стареет, как и все мы, а у Эмили все прекрасно.
Он помолчал.
– Руди говорит мне, что ты делаешь успехи. Сдается мне, в нашем роду до сих пор не было ни одной певицы кабаре?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136