Он пошел в ванную комнату, и Мадлен услышала, как он моет руки. Он вернулся, все еще вытирая их с брезгливой тщательностью турецким полотенцем. – Ты знаешь, ma ch?re, колонны при входе в отель были сделаны вашим однофамильцем, Жак-Энжем Габриэлом? Это всегда был мой любимый отель в Париже – и близко к Максиму.
– Константин?
– Qui, ma ch?re?
– Наконец она ваша.
– Что верно, то верно.
– А что теперь?
Он отнес полотенце в ванную, вернулся и встал перед ней.
Его по-прежнему яркие рыжие волосы блестели в лучах солнца, лившихся из окна, но лицо его было в тени.
– У тебя есть последний шанс, – сказал он.
– Какой? – спросила она тихо.
– Разводись с Тайлером. Выходи замуж за меня. Он сделал паузу, и голос его дрогнул.
– Я дам тебе все. Я буду любить и обожать тебя всю оставшуюся жизнь.
Ее ответ был быстрым и резким, без секунды колебания.
– Я лучше умру.
Он отвернулся, резко, словно она дала ему пощечину, и солнце ударило ему в лицо. И Мадлен смотрела, как последние остатки его любви к ней тают, растворяются в маске ненависти. И она поняла, что он собирается ее убить.
17
Уйдя от Мадлен около одиннадцати прошлым вечером, Гидеон быстро проехался по Манхэттену, связываясь с теми, кто, как он надеялся, могли слышать хоть что-то, что может стать важным. Даже самые отъявленные забулдыги могли оказаться полезными, когда дело касалось похищения ребенка – но на этот раз ему не удалось выудить ни крупицы информации. Тогда он стал действовать наугад, объезжая аэропорты, вокзалы и основные остановки междугородних автобусов в надежде, что кто-нибудь видел человека с шестилетним мальчиком с голубыми глазами. Потом он поменял тактику и стал проверять все лучшие отели города, чтобы определить местонахождение отчима Мадлен. Потребовался всего час, чтобы выяснить – Стефан Джулиус уехал, чтоб успеть на вечерний рейс самолета через несколько часов после того, как встречался с Мадди и Руди. Это исключало его из числа подозреваемых – если только он не нанял кого-нибудь себе в помощь, и в этом случае искать нужно будет неизвестно кого.
А потом Гидеону пришло в голову, что Константин Зелеев мог бы лучше других подсказать, кто мог знать о скульптуре или – как он сам обронил, выпив лишнего – хотеть ее настолько, что способен из-за нее убить или похитить ребенка.
Он пытался дозвониться до него всю ночь, но никто не отвечал, и тогда, около восьми утра Гидеон поехал к нему на Риверсайд Драйв и, позвонив в дверь, узнал от соседа, что Зелеев совсем недавно ушел.
– А вы уверены? Я всю ночь звонил…
– Уверен? По-вашему, я что, похож на слепого?
– Нет, сэр, – Гидеон помолчал. – Он был один?
– Совсем один.
– Могу я воспользоваться вашим телефоном?
– Интересно, наш дом похож на почтовое отделение?
– Но это действительно срочно, сэр.
– Тогда воспользуйтесь платным таксофоном. Дверь захлопнулась у него перед носом, и откуда-то из недр дома гавкнула собака. Гидеон заехал за угол, ища телефонную будку, когда первый укол тревоги заставил его похолодеть, волосы на затылке зашевелились от страха.
Он нашел телефон и позвонил Мадди. После того, как ему никто не ответил, он испугался уже в полную силу. Он попытался позвонить Руди домой и, не дозвонившись, стал рыться в телефонной книге, пока не нашел Цюрихский Грюндли Банк, и набрал номер Руди. Руди только что уселся за свой стол.
– Что стряслось?
– Быстро поезжай к Мадди – немедленно.
– Да что случилось?
Гидеон ему рассказал.
– Господи! – воскликнул Руди. – Уже выезжаю.
– И позвони в полицию.
Гидеон не вскрывал замок уже тыщу лет, но это искусство не так-то просто забывается. Первое, что он увидел, была пишущая машинка «ремингтон» на письменном с раскрытыми ящиками столе русского.
– Валентин! – позвал он. – Ты здесь?
Голос был тихим и испуганным.
– Гидеон?
– Где ты?
– В ванной.
Дверь была заперта, и ключа в замке не было.
– Отойди от двери и закрой лицо, – прокричал Гидеон. – Я ее сейчас вышибу.
– Вот будет здорово.
Гидеон позволил себе слабую улыбку и врезался в дверь. Валентин скорчился в углу, под раковиной, прижимая к себе Дасти.
– Он отрезал ей полуха, – сказал Валентин, готовый вот-вот разреветься.
– С тобой все в порядке? Дай мне ее, – Гидеон взял таксу в левую руку и поднял мальчика с пола правой рукой. Валентин тесно прижался к нему.
– Он тебе сделал больно?
Валентин покачал головой.
– Ты уверен? Дай посмотрю. – Гидеон отодвинул его на расстояние вытянутой руки. – О'кей, отлично. А теперь ты можешь мне рассказать, что случилось?
– Поехали домой, пожалуйста.
– Сейчас, сейчас, Вэл – сначала расскажи. Личико ребенка было заплаканным и усталым, но в глазах было облегчение.
– Я был дома, в постели вчера, и пришел Константин. Он дал мне пушистого тигра – я вытащил его из коробки там, на коврике – а потом он и Джен пошли варить кофе…
– А потом?
– Потом он вышел из кухни и сказал мне, что нашел Дасти, и что он позвонил маме в Лила, и она разрешила мне поехать с ним. И я поехал.
– Конечно.
Гидеон вывел его из ванной, усадил на диван и посадил все еще дрожавшую таксу к себе на колени.
– Что он сказал про Дасти?
– Он сказал, что нашел ее в парке, недалеко от того места, где мы ее потеряли. Но я понял, что он врет. Я спросил у него про ухо, а он ответил, что наверно это из-за драки с какой-нибудь собакой. Когда я пришел, Дасти была так рада мне, но она скулила и выла, как сумасшедшая, когда мимо нее проходил Константин. А ведь Дасти никогда не рычит, правда?
– А когда он запер вас в ванной?
– После того, как я спросил – когда мы поедем домой? Он сказал, что мы должны остаться здесь на ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136