Посопел недолго, потом тихо сказал:
– Она уезжает.
– Знаю.
– Я имею в виду, что она уезжает на следующей неделе. Уже заказала билет.
– Ты уверен?
– Она сама об этом объявила. Можешь мне поверить.
– Верю. – Ник сел на край письменного стола, прижал трубку плечом и закрыл глаза. До него доносился раскатистый голос Сильвио.
– Послушай, Ник, – чуть смущенно начал он, как будто в чем-то оправдывался, – я бы не пикнул в других обстоятельствах, но, видя, как вы оба кружите друг другу голову, и вообще… Короче. Только ты способен вправить ей мозги.
– Где она сейчас?
– Едет к тебе, – ответил Сильвио. – И знаешь, я думаю, если она все-таки полетит в Париж, было бы лучше, чтобы ты помог ей там собрать свои вещички…
– Сильвио, это невозможно, – начал Ник, хотя подобная идея не раз приходила ему в голову. – Я не имею ни права, ни желания принуждать ее делать то, чего она не желает.
– Она любит тебя…
– Ну и что? – как-то потерянно произнес Ник.
– Я сказал ей все, что думаю, и Рокко тоже. Мы оба ей все высказали.
– А что я могу к этому добавить, Сильвио?
– Многое, если ты мужчина. Встряхни ее хорошенько!
– На нее это не подействует.
– Подействует. Еще как! Это самый верный способ.
– Я считаю, что она из тех, кто своих решений не меняет.
– Да послушай, – взмолился Сильвио, – она не в себе, сама не знает, чего хочет. Кто-то из вас должен стоять на земле и вытаскивать утопающего. Я на тебя рассчитываю, Ник!
– Плохо дело… – пробормотал Ник, прежде чем повесить трубку, – я подумаю, что можно сделать.
Ник с размаху ударил кулаком по своей ладони и выругался.
Милли явно слышала его последнее восклицание, он представил, как она вздрогнула, и, покидая контору, извинился перед ней и предупредил:
– Меня не будет до конца дня, и ты не знаешь, где я нахожусь, если кто захочет меня видеть.
– Я хочу… – услышал Ник кроткий голос.
Глаза Милли стали круглыми от изумления. Ее удивило не столько появление Габриэлы в конторе, сколько неожиданная реакция Ника. Он был груб, как никогда.
– Что тебе здесь понадобилось?
Габриэла шагнула к нему, бросив Милли приветливую улыбку.
– Я бы хотела поговорить с тобой. Ты не мог бы уделить мне несколько минут?
– Пожалуй. – Он крепко взял ее за локоть и стремительно вывел из конторы, на ходу сказав секретарше: – Попозже свяжусь с тобой.
Когда он шел с Габриэлой по улице, он понял – рано или поздно это должно было случиться. Единственно, он надеялся, что это произойдет гораздо позже.
С другой стороны…
Обнявшись, они стояли в тени огромной плакучей ивы – одной из тех, что составляли достопримечательность Фрипорта, и казалось, что все сомнения и проблемы покинули их.
– Я не могу без тебя.
Ник ничего не ответил, только опять прижал ее к себе.
– Давай пойдем куда-нибудь, – прошептала Габриэла, крепко обхватив его в кольцо своих рук.
– Не делай этого. Я могу взорваться, как вулкан.
– А что же мне делать? – Ее голова склонилась ему на грудь. – Откуда ты узнал, что я уезжаю?
– Твой отец сообщил мне.
Габриэла остановилась, положила руки ему на плечи.
– Я могла бы не поверить этому, если бы мой отец не был типичным итальянцем и не совал бы свой нос в мои личные дела. Этим он только делает мне больно.
– Габриэла, – сказал Ник, глядя ей прямо в глаза. – Мы все итальянцы, и ты тоже, и в наших обычаях заботиться о том, чтобы в семье был мир и порядок. Ты должна понять своего отца. Он поступил, как и должен был поступить любящий отец. Если бы я увидел тебя у дверей своей конторы без его предупреждения, неизвестно, как бы я поступил с тобой.
– Как? – спросила она. – Убил или ударил?
– Возможно.
– Давай зайдем куда-нибудь и поговорим спокойно.
Они устроились в ближайшем баре за столиком, располагавшимся в полутемном углу. Обычно здесь собирались по вечерам пьяницы и спортивные болельщики, которые следили за очередной игрой по огромному цветному телевизору, подвешенному к потолку над самой стойкой. Сейчас в зале только бармен скучал на своем рабочем месте да какой-то мужчина сидел за своей выпивкой в отдаленном углу.
– Ты хотела говорить. Так говори, – сказал Ник.
– А тебе нечего сказать?
– Тогда зачем мы сюда пришли, Габи?
– Я перед тобой в долгу.
– Ничего подобного, – пожал Ник плечами.
– Ты ненавидишь меня?
Его лицо выражало недоумение:
– Тебя нельзя ненавидеть, над тобой можно только посмеяться. И пожалеть.
– Жалость ранит очень больно, – тихо сказала Габриэла.
– Ничего не могу поделать, мне тебя жалко.
Габриэла тяжело вздохнула:
– Подобный разговор может длиться вечно.
– Габи! Сколько же можно? Все эти дни я думал над твоей запутанной историей, пока наконец не добрался до истины. Я понял, что ты уж так устроена и почему-то бежишь от своего счастья. Ты сама себе враг. Ты не можешь обходиться без ощущения вины и, мучаясь сама, изводишь близких тебе людей.
– Ты рассуждаешь как психиатр.
Он проигнорировал ее замечание и продолжил:
– Ты живешь в мире иллюзий. Тебе кажется, что, если Дина тебя отвергает, весь мир рушится. Но это не так! Есть люди, которые тебя любят. Отбрось все и стань свободной!
– Ник, я пришла сюда, чтобы поговорить с тобой и попытаться найти компромисс.
– Какой?
– Я должна разобраться сама в себе.
– Поступай как хочешь, Габриэла. Пока ты не улетела в Париж, ты знаешь, где меня найти. Я буду на месте.
Как хотелось Габриэле сказать ему «да», но возраст и груз прежних ошибок не позволяли ей произнести это заветное слово.
До того как она вышла замуж за Пита, был в ее жизни короткий яркий период полной раскованности, когда Габриэла могла обнаженной купаться в бассейне в компании случайных знакомых, увлекалась спиртным, покуривала травку, танцевала с незнакомцами, прижимаясь всем телом, которые быстро становились ее любовниками, правда, ненадолго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84