– Да, пожалуйста, – поддержала приглашение отца Габриэла, подвигая гостю стул.
– Поздоровайся с Рокко, – сказал Сильвио.
– Привет, Рокко. – Ник пожал протянутую руку старика.
– Сколько лет прошло, как твой отец покинул мир?
– Он умер в 1980 году, так что уже почти десять лет.
– Как это случилось?
– Паралич…
– То же, что и с Одри, только она выкарабкалась, – заметил Рокко.
– Фрэнк Тресса был одно время мэром Фрипорта, – с гордостью сказал Сильвио дочери. – Ты тогда была совсем маленькая. Ник, сколько тебе было, когда отец правил городом?
– Дайте подумать. – Ник занялся вычислениями. – Это было в 1958 году, значит, мне было тринадцать.
– Тринадцать?! – почему-то обрадовался Сильвио. – А Габриэла принимала в 1958-м первое причастие, и ей было восемь!
Габриэла развернула коляску к двери, очень надеясь, что отец не будет дальше углубляться в воспоминания о ее детстве.
– Я отвезу маму наверх. – Она бросила на отца многозначительный взгляд.
Сильвио просиял, словно этого пожилого итальянца посетила в его неприглядной кухне красавица принцесса с серебряным подносом, на котором лежал зажаренный цыпленок, аппетитно пахнущий чесноком и специями.
– Прошу меня простить, – обратилась она к Нику, – но мне надо подняться наверх и переодеть маму.
– Прежде всего угости гостя кофе, – настаивал Сильвио, – а я уж сам позабочусь о маме.
– Не стоит беспокоиться, – сказал Ник. – Я и сам могу налить себе кофе.
По его реплике Габриэла поняла, что он не намерен в скором времени покинуть дом.
– Нет, нет, ты сиди, – вскочил Сильвио. – Я каждое утро занимаюсь этим – кормлю Одри, умываю ее, переодеваю, пока Габриэла занимается своим делом во Франции – снимает падающую башню в Париже.
– Эйфелеву, – негромко поправила отца Габриэла. – Падающая в Италии, в Пизе.
– Как твои дела, Ник? – спросил Рокко.
– Работы столько, что я подумываю, не переехать ли мне из дома в контору. – Ник встал, пересек кухню и взял с полки большую кружку. – Я хотел было сбежать из Сэг-Харбора, но не тут-то было. Приглашениям нет конца. Всем вдруг понадобилось перестраивать, ремонтировать и строить дома.
Рокко молча кивал, словно одобряя все, что говорил Сильвио:
– Твой отец гордился бы сыном. Он был бы счастлив, узнав, что ты умеешь вести дела. Теперь, может быть, тебе осталось только добиться должности мэра, правильно, Ник? – Он засмеялся. – Давай-ка, Рок, пойдем, пока не поздно. Мне надо подготовить мадам к приходу Виолетты, тебе – вставить челюсть. Дела не ждут!
– Я не могу долго пробыть у вас, – извинился Ник, взглянув на Габриэлу. – Мне еще надо побывать на стройплощадке на другом конце города, но, может быть, в другой раз…
– Может, может, – опять кивнул Рокко и, опираясь на стол, поднялся. – Кто знает, когда мы еще увидимся. Всякий раз может оказаться последним.
– Что поделать – возраст, – вздохнул Сильвио, поддерживая брата. – Кто знает, где найдешь, а где потеряешь. Вспомните, что случилось с бедным Питом.
– Папа, подожди! – вмешалась Габриэла. – Позвольте мне позаботиться о матери сегодня утром? Ведь вы не часто встречаетесь с Ником. – Она запнулась, произнося его имя.
Отец удивленно взглянул на Габриэлу, потом неожиданно рассмеялся:
– Пусть пока Ник расскажет тебе местные новости. Десять минут – и ты тоже будешь знать, что происходит в городе. Правда, Ник? Это же Фрипорт. – Сильвио похлопал гостя по спине. – Сиди, сиди, я еще загляну на кухню попозже. Надо же, сын Фрэнка Тресса! Кто бы мог подумать? Ты бы посоветовалась с Ником насчет окраски стен, прежде чем отправляться к Фиорелло. Слышишь, Габриэла?
Габриэла на мгновение закрыла глаза:
– Да, я слышу, папа.
Когда она вновь открыла их, Ник по-прежнему был на месте. Странно, но, когда они остались вдвоем, они оба ощутили скованность.
– Я не хотел нарушать покой в вашем доме, – как бы извиняясь, сказал Ник.
– Не о чем беспокоиться, – ответила Габриэла тоном гостеприимной хозяйки, села в кресло и вежливо предложила: – Не хочешь ли присесть? Добавить молока?
– Благодарю! – слишком торжественно ответил Ник, словно речь шла не о чашке кофе, а о чем-то важном.
– Сахар? – предложила Габриэла.
– Нет, спасибо. – Он наконец сел. – Когда твоя мама заболела?
Габриэла откинулась на спинку стула, всем своим видом пытаясь изобразить беззаботность.
– Когда мне было тринадцать, – сказала она и смолкла. Но ей безумно хотелось выговориться. После паузы она продолжила: – Когда мне было тринадцать лет, шесть месяцев и четыре дня. Все случилось в четверг, в час пятнадцать пополудни. – Она вновь запнулась, подумав, что слушать такие подробности никому не интересно.
Ник спокойно отнесся к подобному уточнению.
– Она очень красивая женщина.
– Да, мама выступала на сцене. Она была танцовщицей, – пояснила Габриэла. – Ее называли Ракетой из мюзик-холла. На нее клевали все посетители…
– Не сомневаюсь, – с обезоруживающей улыбкой сказал Ник.
Габриэла сначала решила, что он проявляет интерес к ее семье, чтобы поддержать разговор, но вскоре переменила это мнение. Общаясь с Ником, она не могла избавиться от появившегося после первой же встречи ощущения, что ее тянет к нему с той же самой силой, с какой и отталкивает, и она пока не могла разобраться, какое же чувство сильнее. Скорее всего, в ней на время брало верх то одно чувство, то другое.
– Чем занимался твой отец, когда ушел с поста мэра? – спросила Габриэла, стараясь прогнать эти неуместные мысли.
– Он занялся делами семейной строительной фирмы, тогда-то и познакомился с твоим отцом и дядей, который купили ресторан и хотели его обновить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84