Ее голос дрогнул, она сделала паузу, чтобы прошел спазм в горле.
– Я не переставала любить тебя, Дина, даже после того, что ты сказала мне. – Ее ладонь почти касалась руки дочери. – Я не умерла, – сказала она тихо, – не надо меня вычеркивать из своей жизни.
Дина повернулась к ней спиной и, уже находясь в безопасности рядом с Клер, бросила:
– Со мной все в порядке, больше обо мне не беспокойся. На этом точка.
– Как я могу не беспокоиться?! – Габриэла почувствовала, что начинает терять контроль над собой.
Гарри взял ее за руку и отвел на несколько шагов в сторону.
– Пожалуйста, только не здесь, – взмолился он. – Люди уже начинают обращать внимание на нас. Это просто неприлично.
Неужели существует книга с описанием правил поведения при встрече с дочерью, ставшей совсем чужой, да еще на похоронах человека, сделавшего ее такой?
– Ты прав, – согласилась она. – Прости.
– Может, хочешь уйти? – предложил Гарри.
– Нет, я останусь.
– В таком случае дай ей время.
– Сколько часов, дней? Может, месяцев, лет?..
– Кто знает… Ты еще молода…
– Так же, как и Пит…
Габриэла взяла его под руку, и они вновь вернулись к родственникам. Как ни странно, но разговор с Гарри успокоил ее, она была согласна, что наскоком здесь ничего не решить.
– Зачем ты приехала? – набросилась на нее Дина, выбрав момент. – Ты же никогда не заботилась о папе, так почему ты теперь здесь? Ты не более чем ловкая обманщица!
Габриэла протянула ей бумажный носовой платок:
– Вот возьми, моя радость, вытри нос.
Но Дина оттолкнула ее руку:
– Не уходи от разговора. Повторяю, тебе здесь делать нечего. Мы прекрасно обходились без тебя.
– Так ли уж прекрасно?
– Кто мог подумать, что это случится? – воскликнула Дина.
– А то, что случилось между нами? Я все-таки твоя мать.
– Любая кошка может нарожать котят.
– Я не кошка, и ты не котенок.
– Прекратите вы или нет! – не выдержал Гарри. – Вы ведете себя совершенно неприлично.
– Замолчи, Гарри, – вмешалась Клер. – Пусть выговорятся.
Адриена пообещала присоединиться к ним в церкви и, бросив Габриэле ободряющий взгляд, ушла.
– Дина, разве я не имею права защищать себя?
– Нет, потому что папа этого не хотел.
– Я вовсе не собираюсь обвинять в чем-нибудь твоего отца. Я прилетела сюда только ради тебя. Единственное, что волнует меня, – это то, что случилось между нами и что будет дальше.
Реакцию Дины на эти слова можно было предсказать заранее: девушка разрывалась между родителями – живой матерью и умершим отцом.
– Ты обманываешь себя! Тебе кажется, что все у вас с отцом было хорошо. Ты была о себе такого высокого мнения, считала, что слишком хороша для общения с папиными друзьями, его родственниками, даже для меня сама подбирала подходящих друзей. Ты никогда не была мне другом, как другие матери, а потом ты совсем оттолкнула меня, когда вы развелись. – Дина смахнула слезы. – И ты при этом ходила с таким видом, будто ничего не случилось. – Она перевела дух. – Ты всегда считала, что ты лучше других, что весь мир недостоин тебя, а на меня тебе было наплевать. Тебе было все равно – мучаюсь ли я от переживаний или от безденежья.
В глубине души Габриэла признавала, что дочь, если сказать честно, во многом права. Но эти поступки были далеко не так ужасны, как их пыталась представить Дина. Жизнь – это борьба! Габриэла никогда и не собиралась создавать дочери тепличные условия. Отказываясь защищать Дину во время конфликтов с другими детьми, чем она действительно отличалась от других матерей, Габриэла просто пыталась воспитать у дочери самостоятельность, умение самой справляться со своими трудностями. Ограждать дочь от мыслимых и немыслимых опасностей старался Пит, и ни к чему хорошему это не привело.
– Дина, – наконец откликнулась она, – я во многом действительно виновата. Но почему ты обвиняешь меня в своих финансовых затруднениях? У меня же не было ни цента. Деньгами распоряжался твой отец. Чем бы я смогла поддержать тебя? – Габриэла взяла дочь за плечо. – Пойдем, побеседуем минут пять…
– Я не собираюсь прогуливаться с тобой, и нам не о чем разговаривать, потому что тебе нечего сказать такого, что изменило бы мое мнение. – Дина не смогла сдержать слезы. – Но это не самое главное. Есть и другие причины, чтобы ненавидеть тебя!
Услышав ее последние слова, Габриэла побледнела и стояла, не отводя от дочери напряженного взгляда, как вдруг на ее глазах с Диной произошло чудесное превращение, как будто в нее вдохнули жизнь. Габриэла повернулась посмотреть, кто или что послужило причиной столь разительной перемены в облике ее дочери, и, к своему удивлению, узнала в подошедшем человеке мужчину, который недавно помог ей решить проблему с чемоданом.
– Здравствуйте, мистер Тресса, – мягко и вкрадчиво поздоровалась Дина и с торжеством глянула на мать так, как может смотреть юная девушка, испытавшая уже силу своих женских чар при обольщении мужчин.
– Здравствуй, Дина, – довольно сухо ответил мистер Тресса, видимо не восприимчивый к ее обаянию. Он в этот момент не спускал глаз с Габриэлы, и на его лице появилось выражение озабоченности.
– Ваш чемодан цел и невредим. Он в багажнике моего автомобиля.
– Спасибо… – только и смогла выговорить Габриэла, пытаясь что-то найти в своей шикарной, но крайне непрактичной французской сумочке. Николас Тресса хотел еще что-то добавить, но в этот момент появилась Клер и помешала ему сделать это.
– Ник, – воскрикнула она, – как замечательно, что вы пришли! – Она удивленно взглянула на Габриэлу. – Разве вы знакомы?
– Не совсем, – ответила та, – разве что…
– Ну, – начала Клер, которая любила объяснять все и всем, – это Николас Тресса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84