Сусанна требовала, чтобы ее немедленно пропустили к Катрин Жардин.
Джо заглянул в дверь и сказал:
– Там какая-то женщина. Она…
– Я знаю, – успокоила его Катрин. – Подержи ее минутку в приемной и пусть заходит.
Она уселась за свой модерновый стол из сплошного куска стекла и сделала вид, что пишет.
– Стало быть, это и есть знаменитая галерея Катрин Жардин, – ядовито воскликнула Сусанна, появляясь в дверях.
Катрин увидела, что волосы бывшей экономки окрашены в золотой цвет, обратила внимание и на ярко-красный шикарный костюм. Она спокойно ждала, что будет дальше.
– Могу себе представить, сколько деньжищ убухал старина Том на этот сарай.
– Что, простите? – не выдержала Катрин.
– «Простите», – передразнила ее Сусанна. – Фу ты ну ты, мисс Задавака. Представляю, как ты перед Томом на коленках ползала, чтобы выпросить у него деньжонок. И не прикидывайся, не изображай, будто не понимаешь, о чем говорю. Заморочила голову старому дурню своими аристократическими штучками, подсовывала ему под нос девчонку и все время давала понять, что ты для Тома слишком хороша. Меня он сюда не приводил – стеснялся. Интересно все-таки, сколько денег ты из него высосала?
– Мисс Холмс, это моя галерея, – ледяным тоном ответила Катрин. – Я заплатила за нее собственные деньги. А теперь, пожалуйста, уходите.
– Никуда я не уйду. – Сусанна демонстративно уселась в кресло. – Сначала ты согласишься удовлетворить мой иск. Надоело мне возиться с адвокатами.
– Не смешите меня, – прошипела Катрин, глядя на Сусанну с отвращением. – Мне нет до вас никакого дела.
– «Не смешите меня», – снова передразнила ее Сусанна. – Ох, какие мы важные. А все дело в том, что у него на тебя не вставало. Ишь, принцесса какая. Как болтать о высоком – так с тобой, а как трахать – так меня. Прислуга она и есть прислуга, да? Тебе-то не приходилось для него наряжаться в кружева и оборочки. Старина Том обожал шелковые чулочки, только трусов не признавал.
Она расхохоталась, растянув ярко-алые губы.
– Какая мерзость!
У Катрин дрожали руки.
– Мерзость? Ну разумеется, я для вас недостаточно хороша. Это ты вбила ему в голову, что жениться на мне – ниже его достоинства. Сучка высокомерная! Если бы не ты, он давно на мне женился бы. Он обожал мою задницу, обожал мои сиськи. Совал свою штуковину мне прямо вот сюда, – она ткнула пальцем в свою пухлую грудь.
– Пошла вон отсюда, – процедила Катрин.
Сусанна Холмс расхохоталась еще пуще.
– Что, не нравится? Ничего, я тебе еще не такое устрою, если ты не отдашь мне мою собственность. Я расскажу суду, расскажу всему миру, расскажу твоей поганой девчонке, что вытворял со мной старина Том.
Катрин встала.
– Если вы немедленно не удалитесь, я вызову полицию.
Она взялась за телефонную трубку.
Сусанна тоже встала, но уходить не торопилась.
– И еще одно. Я с удовольствием заявлю на суде, что он – отец твоей девчонки. Думаю, тебе это не понравится, да и наша крошечка-малютка тоже опечалится. – Она перешла на злобный визг. – Так что лучше соглашайся на мои условия.
Катрин казалось, что время как бы остановилось. Сусанна двигалась, словно в замедленном кадре – вот она неспешно развернулась, с мучительной неторопливостью двинулась к двери. Вдруг с глаз Катрин будто спала пелена. Она сказала вслед Сусанне пронзительным голосом:
– Если моя крошечка-малюточка, как вы ее именуете, и в самом деле дочь Томаса, вам, мисс Холмс, и вовсе рассчитывать не на что. Надеюсь, хоть это вы можете понять?
Экономка бросила на нее ненавидящий взгляд и скрылась за дверью.
Катрин сидела, вся дрожа. Потом вскочила, подошла к окну, постаралась успокоиться. Может быть, позвонить Джулии Кац и сказать, что не нужно больше никаких судебных разбирательств? Пусть эта мерзкая баба подавится своими деньгами. Главное – поскорее с этим покончить.
Чувствуя себя совершенно обессиленной, Катрин опустилась на мягкий диван, стоявший в углу. Ее взгляд остановился на пейзаже, который висел на стене. Темное море, несущиеся по небу облака. За эту картину кисти Эдварда Хоппера Катрин заплатила очень много денег, но настроение полотна так соответствовало ее внутреннему миру, что удержаться она не смогла.
Вот и сейчас картина принесла ей успокоение. Здесь была запечатлена вечная красота переменчивой стихии. Ни за что на свете, вдруг сказала себе Катрин. Нельзя допускать, чтобы этой стерве досталась коллекция, которую Томас завещал ей, Катрин. У него были на то свои причины. И наследство Натали отдавать тоже нельзя. Надо выполнить волю Томаса, нельзя осквернить его память. Угрозы Сусанны ничего не стоят. На судей они не подействуют, и она прекрасно понимает это сама – иначе не явилась бы в галерею.
И все же гадости, которые наговорила ей экономка, выбили Катрин из колеи. Она как бы увидела перед собой совсем другого Томаса, заглянула в тайник, которого предпочла бы не видеть. Воображение рисовало картины одну отвратительнее другой. Сусанна была похожа в них на мерзко хохочущую шлюху из фильмов Феллини, а временами на месте Сусанны оказывалась сама Катрин. Ей вспомнились мимолетные встречи с незнакомыми мужчинами в европейских городах. Полузабытые лица скалились, растягивая в ухмылке кроваво-красные губы – совсем как Сусанна. Они хотели проглотить ее, раздавить, уничтожить.
Катрин позвонила отцу, спросила, может ли она зайти к нему по пути домой. Хотелось с кем-нибудь поговорить, а с кем можно было поговорить по душам, кроме Жакоба?
В последние годы она наведывалась к отцу нечасто – предпочитала принимать его у себя. Странно было сидеть в той самой гостиной, которую она так любовно обустраивала много лет назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129