Взгляды Фиалки и Карло скрестились. Катрин почувствовала себя лишней.
Подали ужин: салат тюрбо с чесночными кротонами, фазан с диким рисом, набор сыров, крем-карамель, коллекционные вина. Звенели бокалы, наполняясь и опорожняясь вновь и вновь. Жакоб произнес шутливый тост в честь Катрин, которой удалось преобразовать этот маленький уголок Манхэттена. Гости оживленно беседовали, Катрин улыбалась. Она ощущала идущее изнутри тепло и думала, что, наверное, именно это ощущение и называют счастьем.
Потом заиграла музыка. Карло взял ее за руку:
– Puis je?
Он умело вел ее в танце, ритмично покачивая упругим, сильным телом. Катрин всецело отдалась наслаждению танца. Карло приподнял ее подбородок, заглянул ей в глаза. Это был опасный взгляд, и Катрин отвернулась. Но рука, лежавшая у нее на пояснице, вновь притянула ее к партнеру.
– Bellissima, – прошептал Карло ей на ухо.
Потом он исчез. Катрин танцевала с друзьями Лео, с Тедом Мерсером, со старым доктором Эвансом, с элегантным Томасом, с веселым, благодушествующим Жакобом, который прошептал ей:
– Спасибо, Кэт.
Потом Катрин пила шампанское под звон часов. Доктор Гросс отсчитывал:
– Пять, четыре, три, два, один.
– С Новым годом!
Голоса и хлопанье пробок. Катрин обнимали, целовали. Она вновь увидела перед собой смуглое лицо Карло. Заметила, что Фиалка не сводит глаз с них обоих. Взгляд у нее был насмешливый, вызывающий.
– Старших сестер нужно пропускать вперед, – сказала она со значением.
Ее слова показались Катрин странными, но момент для вопросов был неподходящим. Еще поцелуи, еще объятия, крики «с Новым годом!». Итак, Новый год без Сильви. Катрин счастливо улыбнулась.
Вскоре после полуночи гости стали расходиться. Фиалка спросила, можно ли ей воспользоваться комнатой Катрин, чтобы освежить косметику.
– Конечно, можно.
Катрин последовала за старшей подругой. Очень хотелось ее кое о чем спросить, но Катрин все не решалась. Она немного побаивалась Фиалку – ее самоуверенности, ее острого язычка. Катрин смотрела в зеркало, как Фиалка подкрашивает губы, подводит глаза.
– Как дела у Матильды? – нерешительно начала она. – Я по ней скучаю.
– Мама энергична, как всегда. Она теперь стала членом комиссии по защите прав человека. Только и говорит, что о пытках в турецких тюрьмах и о русских поэтах, которых заперли в психиатрические лечебницы. – Фиалка усмехнулась. – В общем, Мэт в своем амплуа.
– По-моему, она просто великолепна. – Катрин глубоко вздохнула, посмотрела в зеркало, где отражались лица обеих девушек. – Скажи, Фиалка, Мэт – моя мать? Мне всегда казалось…
Она не договорила.
На выразительном личике Фиалки отразилась целая гамма чувств. Она повернулась к Катрин, положила ей руки на плечи.
– Разве Жакоб тебе ничего не рассказывал? Он ведь обещал… Он обещал теперь рассказать тебе все, потому что Сильви уже нет. – Фиалка нетерпеливо тряхнула головой. – Кэт, Матильда не твоя мать… – Она заколебалась. – Но у нас с тобой общий отец.
– Общий отец? – переспросила Катрин, остолбенев от изумления.
Фиалка кивнула.
– Да, ты моя младшая сестра. – Она взглянула на Катрин с тревогой. – Я знаю об этом с тех пор, как умер Фредерик, муж Мэт. По правде говоря, это открытие меня обрадовало. Фредерик всегда казался мне жутким занудой. А Жакоб – совсем другое дело. – Она рассмеялась и с любопытством взглянула на Катрин. – Разве это не чудесно? Представляешь себе Жакоба и Мэт в качестве любовников? Разумеется, это было много лет назад. Еще до Сильви. – Фиалка отвернулась к зеркалу и сделала вид, что всецело занята своим лицом. – Тайное романтическое приключение, в результате которого я появилась на свет. – Она скорчила гримасу. – Приятно думать, что моя венценосная мамочка хоть раз в жизни сделала нечто предосудительное.
Увидев выражение лица Катрин, Фиалка сменила тон:
– По-моему, в этом нет ничего ужасного. Лео, во всяком случае, совсем не был расстроен. Он догадался об этом давным-давно. – Она стиснула руку Катрин. – Ты осталась последняя. Я была уверена, что Жакоб уже сообщил тебе об этом.
– Ничего он мне не говорил.
Катрин чувствовала, что вот-вот заплачет.
Мысли ее путались, строгое геометрическое устройство ее внутренней вселенной разом нарушилось. У Катрин было такое ощущение, словно ее предали, обманули.
– Не относись к этому так драматически, Кэт. Какое это теперь имеет значение? Давняя история. Разве ты не рада, что у тебя есть старшая сестра?
– Дело не в этом, дело не в тебе. Просто…
Фиалка ее поцеловала.
– Мы с тобой еще обсудим это. Я пробуду здесь, в Нью-Йорке, некоторое время – по работе. Но сейчас мне пора идти, меня ждет Карло. – Фиалка поцеловала Катрин. – С Новым годом, сестренка.
Катрин лежала на кровати, забыв о Новом годе. Голова гудела от мыслей, как растревоженный улей. Оказывается, в мире царствуют обман и предательство. У Жакоба не одна дочь, а две! И он ни словом об этом не обмолвился. Катрин всегда считала, что она единственная, неповторимая, и эта мысль поддерживала ее. А теперь выяснилось, что дочерей у Жакоба две. Катрин вспоминала, как Жакоб всегда превозносил Фиалку до небес, как любовно выбирал ей подарки на дни рождения, как часто ездил в Швейцарию. Сердце Катрин сжалось от ревности. Ощущение, что ее предали, еще больше усилилось. Никому не свете верить нельзя, ни на кого нельзя положиться. Даже на Жакоба.
Может быть, Сильви ненавидела свою дочь именно из-за этого? Во всяком случае терпение, которое Жакоб проявлял по отношению к жене, наверняка объяснялось его чувством вины.
Смятение и унижение, слившись воедино, переросли в гнев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129