Матильда, ее добрая мать Матильда, поможет.
26
Матильда закрыла потрепанный томик писем мадам де Севинье, сняла очки и откинулась на спинку шезлонга. На пышном газоне яркими пятнами выделялись полевые цветы. А еще дальше, за парком, возвышались массивные, надежные громады гор, увенчанные белыми конусами снега.
Жаль, что я не владею виртуозным пером мадам де Севинье, думала Матильда. Надо было бы написать письмо Фиалке, в котором неспешным слогом запечатлелись бы и материнская забота, и нежнейшие оттенки чувств, и красоты природы. Но эпоха писем осталась в прошлом. Теперь все контакты сводились к телефонному разговору. Поболтать о том, о сем и повесить трубку.
Принцесса вздохнула и тут же иронически улыбнулась. Ее долгая жизнь уходила корнями в далекое прошлое – казалось, оттуда не так уж далеко до века мадам де Севинье, века придворных интриг и сложнейшего этикета. Великий век эпистолярной культуры.
Но, пережив две мировые войны со всеми их утратами и потрясениями, Матильда была неразрывно связана с веком двадцатым, где темп задавали реактивные самолеты, компьютеры и телефоны. Мир стал меньше, насыщенней скоростью и информацией. Знания теперь накапливаются не в мозгу, а на дискете. Память внесена во внешнюю среду.
На прошлой неделе к принцессе приезжала молодая женщина, просила Матильду поделиться воспоминаниями, то есть овеществить память. Женщина была полна энтузиазма, она хотела написать биографию принцессы. Собиралась совать нос в частную переписку, мучить Матильду расспросами, встречаться с ее родственниками и друзьями. Принцесса удивленно выслушала свою гостью и вежливо, но твердо отказалась. Пусть уж воспоминания остаются ее собственным владением до конца дней, тем более что ждать этого конца осталось уже недолго. Нет, Матильда не хотела, чтобы ее память облеклась в чужие слова, чтобы публика оказалась посвящена в тайны ее жизни. Какая кошмарная идея!
Матильда задумчиво улыбнулась. Биографии деятелей современности, должно быть, будут выглядеть презабавно. В них не окажется длинных и подробных писем, лишь официальная корреспонденция да телефонные счета. «Из телефонного счета за июнь 1980 года мы видим, что принцесса Матильда в этом месяце общалась со своей дочерью крайне редко. Возможно, это означает период охлаждения в их отношениях…»
Матильда засмеялась. Теперь она писала длинные, подробные письма только Жакобу Жардину. Рассказывала о своих мыслях, о прочитанных книгах. Он отвечал ей тем же. Переписка возобновилась еще в тот год, когда Катрин стала учиться в швейцарском пансионе, и с тех пор не прекращалась. Благодаря почте Матильда и Жакоб как бы вели вторую жизнь, и иногда принцессе казалось, что именно эта жизнь и является настоящей реальностью. Матильда до сих пор волновалась, вскрывая конверт, адрес на котором был написал знакомым твердым почерком. Совсем как тогда, целую вечность назад.
Принцесса посмотрела вверх, на небо, по которому ползли облака. Пожалуй, пора идти в дом – становится прохладно. Она медленно поднялась. Проклятые суставы – совсем не слушаются, раздраженно подумала принцесса.
В это время в дальней конце парка раздался собачий лай. Гости? Но она никого не ждала.
В дальнем конце аллеи показалась высокая стройная женщина в белых брюках.
– Катрин, какой сюрприз! – Лицо принцессы просияло улыбкой. – Вот радость! Очень мило, что ты заехала ко мне так, запросто.
Они поцеловались.
– Надеюсь, я вам не помешала?
– Вовсе нет. Сейчас как раз будут подавать чай. Ты останешься на ночь? Куда ты едешь?
– Я ехала к вам.
Принцесса с любопытством посмотрела на нее и подумала, что у девочки усталый и расстроенный вид. Бедняжка – она так щедро одарена природой, а жизнь ей выпала нелегкая. Неудачный брак, смерть Карло.
– Здорова ли Натали?
– Да, и думаю, вам будет приятно узнать, что сейчас она находится у бабушки.
– Мне и в самом деле приятно это слышать, – медленно произнесла принцесса. – А теперь скажи, чем ты расстроена?
Катрин не ответила, и Матильда не стала настаивать. Она отвела свою гостью в оранжерею.
– По-моему, нашей поварихе уже известно о твоем приезде, – заметила Матильда, увидев, что в оранжерее накрыт стол для чая на двоих.
– Я не знаю дома, который обслуживался бы лучше, чем этот, – попыталась улыбнуться Катрин.
Матильда затеяла легкий разговор, поздравила Катрин с открытием галереи Томаса Закса – об этом писал в своем письме Жакоб. Письмо пришло только вчера. Принцесса говорила без умолку, отлично понимая, что Катрин ее почти не слушает.
– А как дела у Фиалки? – спросила та, сделав над собой усилие.
– Очевидно, с ее точки зрения, неплохо, – с улыбкой пожала плечами принцесса. – Она завела себе молодого любовника, всячески портит жизнь мужу. Если ты останешься на несколько дней, услышишь от нее обо всем сама. Послезавтра Фиалка должна приехать.
Катрин промолчала. Принцесса не была уверена, что молодая женщина вообще ее слышала. Катрин сидела, оцепенело уставившись на вазу с тюльпанами.
Внезапно она спросила тихим и решительным голосом:
– Мэт, Сильви когда-нибудь произносила при вас имена Алексея Джисмонди или Ивана Макарова?
В глазах Катрин читалось отчаяние.
Принцесса задумчиво помешала ложечкой в чашке. Итак, момент настал, думала она. Надежды не оправдались.
– Надо вспомнить, – медленно произнесла она. – Память у меня уже не та. Особенно на имена.
Катрин нервно комкала салфетку, расправляла ее, снова комкала. Девочка совсем вышла из колеи, подумала Матильда. Обычно она держится так спокойно, так уверенно.
– Попробуй пирожное, Кэт, оно восхитительно, – предложила принцесса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129