Американцы должны быть предупреждены ».
Бумажка полетела на пол, выпав из ее дрожащих рук Сведения, содержащиеся в этой записке, были изобличающими, и это, несомненно, был почерк Квинтина Блэкхорна. Мадлен с трудом могла дышать, когда некоторые сцены прошедших месяцев всплыли в ее памяти. Она видела Квинта смеющегося и обменивающегося конфиденциальными сведениями с губернатором Райтом, развлекающего британских офицеров, небрежно задающего им вопросы и поощряющего их, когда они обсуждали военные маневры, часто побуждающего их пить больше, чем ее кальвинистская чувствительность считала подобающим.
«Мой муж шпион и предатель своего короля и страны!» Как отчаянно она хотела никогда не открывать дверь спальни и не узнать этого или не быть такой наивно доверчивой в своей слепой любви к Квинтину Блэкхорну.
– Как глупо было с моей стороны хотеть жену, которая умеет читать и считать.
Мадлен резко обернулась, прижавшись спиной к острому краю конторки. Она знала, что вся кровь до капельки сбежала с ее лица, когда она попыталась проглотить сухой, жесткий комок, застрявший в горле.
– Оказывается, твое таинственное прошлое не ограничивается лишь наследственностью. Скажи мне, Роберт тоже предатель?
Он улыбнулся, но не той прекрасной улыбкой, от которой размягчались ее кости. Эта улыбка была безжалостной и холодной.
– Роберт Блэкхорн так же слепо предан королю, как и ты, но в отличие от старика ты связана со мной в некотором роде уникальными узами – как там сказал священник? Мы одна плоть, Мадлен. Ты моя жена, и, значит, должна быть безоговорочно предана мне.
– А ты шпион и предатель! Как мог ты попрать все законы чести и присоединиться к этим мятежникам? «Сыны Свободы!» Тьфу! Шайка пьяных оппозиционеров, которые слишком ленивы, чтобы заниматься делом.
– Я вполне согласен с твоим мнением о наших местных «Сынах Свободы». Они приносят патриотическому делу больше вреда, чем пользы, но они не представляют собой американское руководство.
– Американское руководство, – усмехнулась она презрительно.
Он приблизился к ней на несколько шагов и спросил:
– Ты знакома с мистером Франклином или губернатором Джефферсоном? Возможно, с генералом Вашингтоном? Нет? Тогда не стоит скоропалительно судить о нас по шайке бездельников.
– Как ты мог вступить в королевскую милицию Джорджии? Ты же участвовал в осаде Саванны. – Она поднесла руку к губам, которые сделались тонкими от гнева. – Значит, ты стрелял своим английским товарищам в спину, в то время как французы и мятежники атаковали с фронта?
Выражение его лица выдало мимолетный проблеск агонии, когда он вспомнил эти мучительные недели.
– Если ты считаешь меня способным на такое вероломство, то я мало что могу сказать, чтобы это опровергнуть. Я послал этому французскому хлыщу д'Эстену сообщение, что Превост укрепляет город, но он отложил нападение. Кровопролития с обеих сторон было достаточно и без того, чтобы я убивал кого-то – британцев или американцев. Боже, неужели ты думаешь, я пришел легко к такому решению?
– Возможно, ты сделал это только для того, чтобы досадить Роберту.
Он задумался над этим.
– Соблазн был велик, но причина не в этом. Я искренне восхищаюсь британской системой законов и правительством – впрочем, как и все те, кто подписал Декларацию независимости. И все же мы не можем построить наше новое правительство по такому образцу. Но мы увещевали слишком долго. Океан чересчур широк, а королевские министры несговорчивы. Наверное, Эдмунд Берк лучше всего выразил наши чувства, когда сказал в парламенте, что англичанин – самое неподходящее лицо на земле, чтобы держать в рабстве другого англичанина.
– Рабстве! Какая чушь. Вы предатели, все вы. – Она упрямо стояла на своем.
Квинтин протянул руку и, схватив ее за тонкое запястье, притянул к себе, не ослабляя своей железной хватки.
– Ты делаешь мне больно! – Она не просила, а лишь выдавила слова сквозь стиснутые зубы, напрягшись в его руках.
Он взял ее лицо в свои руки, заставляя посмотреть на него и встретиться с его взглядом.
– Ты выдашь меня, Мадлен? Так ты сможешь избавиться от мужа, который не принес тебе ничего, кроме огорчений и обид. Роберт, возможно, будет рад увидеть мой конец, бог знает. – Он замолчал, изучая замешательство, отразившееся на ее лице. – Итак, моя пылкая маленькая роялистка, что скажешь? Я ведь не могу приковать тебя к своей кровати. – Он начал гладить ее щеку кончиками пальцев так нежно. – Ты сможешь посмотреть, как они повесят меня.
Мадлен почувствовала слабость, когда картина безжизненного тела Квинта на виселице вспыхнула у нее перед глазами. О, господи! Она никогда не сделает этого, никогда не потеряет его, что бы он ни совершил. Горькая ирония – ситуации не ускользнула от нее, когда она прошептала сдавленным голосом:
– Я никогда бы не смогла желать твоей смерти, Квинт, и к черту политику!
Он продолжал держать ее лицо и опустил голову, чтобы захватить ее губы в страстном, властном поцелуе, словно скрепляя их сделку.
Когда они оторвались друг от друга, оба дрожащие, она сказала:
– Теперь тебе придется, наконец, доверять мне, потому что у тебя нет выбора. Возможно, у меня тоже нет выбора, – добавила она, смыкая пальцы на его руке.
Мадлен встала на цыпочки и коснулась его губ легким, нежным поцелуем. В глазах Квинта было беспокойство, когда он отпустил ее.
– Я должен доставлять эти сведения в Южную Каролину.
– Как долго тебя не будет, Квинт? Сейчас так опасно на дорогах. Если крики узнают, что ты патриот… – Она вздрогнула.
Он мрачно улыбнулся:
– Я ведь кузен Девона Блэкхорна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131