Они едут от Английского Отца с оружием и ромом, предназначенным и для нас, но переправляемыми для продажи французам.
– Сколько дней? Покажите мне, – сказал Девон.
Воин, который до этого молчал, опустился на колени и начал чертить карту в пыли, используя острие ножа.
– Они пересекли Алтамаху вот здесь и направляются на запад вот сюда.
– Прямиком в Новый Орлеан. Как быстро вы сможете подготовить достаточно лошадей и людей, чтобы отправиться вслед за ними? Я убью Мак-Гилви, а вы сможете забрать себе его ворованную добычу.
– Все будет готово к закату, Золотой Орел.
Дев свернул письмо Квинта и засунул его в карман своей замшевой рубашки. Он больше не носил форму рейнджера. Война закончилась, и он решил остаться в Джорджии, на радость или на горе. Но до того, как он предстанет перед будущим, каким бы оно ни было, он должен поквитаться с Мак-Гилви. Он должен сделать это ради роялистов и мятежников, за все страдания и разрушения, виновником которых был этот мародер-убийца. Девон Блэкхорн должен сделать это и ради себя самого.
Блэкхорн-Хилл
Солнечный свет позднего утра вливался в окно, падая на Мадлен и делая ее кожу золотистой, а роскошные волосы рубиновыми. Квинт поставил на прикроватный столик кофейник с ароматным напитком и две чашки, затем склонился над спящей женой и нежно прикоснулся к синякам у нее на шее и плечах.
Мадлен проснулась и улыбнулась ему янтарными глазами.
Прошедшую ночь они почти не спали. Играли с Джеймсом и уложили после того, как в комнате было убрано. Когда британский патруль приехал в Блэкхорн-Хилл в поисках беглеца, Квинт вместе с телом Эндрю прятался в потайной комнате подвала, в то время как Мадлен убеждала взбешенного Монти Карузерса, что последним местом, куда ее муж мог бы вернуться, был Блэкхорн-Хилл. После безуспешных поисков тот удалился в сильном негодовании.
Как только Обедий вернулся с Гулливером, пес был поставлен на страже Блэкхорн-Хилла на тот случай, если британские солдаты появятся снова. Делфина закатила пир, чтобы отпраздновать освобождение хозяина, и в этом празднестве принимали участие все. Квинт и Мадлен, измученные, повалились на кровать с первым лучом солнца, счастливые уже тем, что могут спать в объятиях друг друга.
– Который час? – спросила Мадлен, протирая глаза от сна и садясь, пока Квинт наливал ей чашку дымящегося кофе.
– Уже полдень, и тебе давно пора вставать и готовиться к нашему пикнику. Я подумал, что мы могли бы пойти к пруду – Он замолчал, изучая ее поверх края своей чашки – С ним связаны определенные воспоминания.
Вспомнив их страстную любовь там, она почувствовала, как горячая краска залила ее щеки.
– Да, Квинт.
Ресницы ее опустились, и она отхлебнула кофе. Взяв одной рукой за подбородок, он приподнял ее голову.
– Я заставлял тебя стыдиться твоих страстных, чудных инстинктов. Я так сожалею, любовь моя, так ужасно сожалею об этом. Я был таким глупцом. – Он взял у Мадлен чашку и поставил на стол, затем нежно обхватил ее руки своими. – Я всегда думал, что хотел, чтобы моих детей носила женщина невзрачная и покорная, такая чопорная и холодная, что ненавидела бы свои супружеские обязанности и никогда бы не вступила в любовную связь с другим мужчиной.
– Так, тебе сказали, поступала твоя мать, – продолжила она мягко.
Лицо выдало его страдания, и он сжал ее руки.
– Она была невиновна… Все эти годы я ненавидел ее, проклинал ее имя за преступления, которых она никогда не совершала. И я не доверял женщинам, особенно красивым, – добавил он, нежно касаясь ее губ своими. – Этим утром я читал дневник Анны. Даже если бы я уже не любил тебя, то полюбил бы только за то, что ты нашла его и открыла ее трагическую тайну.
Мадлен лучезарно улыбнулась, затем взяла его лицо в ладони и вернула ему нежный поцелуй, пробормотав:
– Это твое первое объяснение мне в любви, Квинтин Блэкхорн.
– Поверь, оно не будет последним. Плач Джеймса прервал их беседу.
– Я принесу нашего сына, а потом мы обсудим пикник, – сказал он, поднимаясь с постели.
Через несколько секунд он вернулся с Джеймсом на руках, но, не дойдя до кровати, опустился на колени и поставил мальчика на его крепкие маленькие ножки.
– Теперь давай снова сделаем так, как мы делали рано утром, – уговаривал он.
К радости Мадлен, их сын прошел хотя и немного неустойчиво, но самостоятельно – от рук отца к кровати, где остановился, уцепившись за простыню, и улыбнулся, слушая ее восхищенные похвалы. Мадлен подняла его на руки.
– Ах ты, маленький плутишка. Бывало, сделаешь один-два шажка и б-у-ум! Ты задаешься перед своим отцом!
– Я учил его, как делать это, – самодовольно сказал Квинт.
Выражение лица Мадлен сказало ему, что она об этом думает.
– Давай, присоединяйся к нам в нашей утренней игре.
Она взяла Джеймса под руки и стала подбрасывать его на кровати. Он визжал от восторга, и оба родителя радовались этому.
Накормив Джеймса, Мадлен уложила утомленного малыша, в то время как Квинт наблюдал за ней с голодом в глазах. Положив руки на талию жены, Квинт прошептал ей на ухо:
– Теперь, когда ты обласкала сына, ты должна позаботиться о его отце.
Она вскинула бровь:
– В самом деле должна?
– Дерзкая девчонка! – Он легонько укусил ее за ухо и притянул к себе в объятия.
День стоял жаркий, но вода в пруду, затененном кипарисами, была прохладной и манящей. Они разложили жареных цыплят и сладкие персики на одеяле. Пока Квинт наливал два стакана холодного пива, Мадлен разрезала буханку хрустящего хлеба и намазала его маслом, затем наполнила две тарелки всевозможными деликатесами старой поварихи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131