Но тут она заметила у дверей конюшни изящную белую кобылу Серены Фаллоуфилд, и сердце ее упало. «У меня ужасный вид, и она не замедлит смутить меня и Эндрю, сказав об этом». Подойдя к двери дома, она услышала голос Серены, разносящийся по длинному коридору из передней гостиной.
– Просто не представляю, как бедняга Роберт управляется с этой плантацией, если все твои сообщения об ухудшении его здоровья верны, Эндрю. В конце концов, Квинтин бросил семью ради своего предательского дела.
– Моего мужа; может быть, и нет здесь, чтобы управлять Хиллом, но есть я. Добрый день, Серена, – сказала Мадлен, коротко кивнув отвратительной женщине, затем тепло улыбнулась Эндрю. – Вы так давно не навещали меня. Я отдам распоряжения Делфине приготовить чудесный ужин, а потом вы должны будете попотчевать меня последними сплетнями Саванны.
– Ваша подруга леди Карузерс стала притчей во языцех, – промурлыкала Серена. – Кажется, она отвергает ближайшего друга своего брата и к тому же такую выгодную партию. Виконт, как-никак. Вдобавок, говорят, Веймоут вложил целое состояние, чтобы возместить долги Монти.
– Помолчи, Серена. Дамам не пристало говорить о таких вещах. – В голосе Эндрю сквозило раздражение. Он снисходительно улыбнулся Мадлен. – Когда я сказал, что еду навестить вас, моя кузина настояла на том, чтобы я взял ее проведать дядю Роберта.
Мадлен чувствовала взгляд Серены на ее помятых, грязных юбках и потном корсаже, на волосах, заплетенных в косу и даже не покрытых чепцом.
– Пожалуйста, простите мою внешность, но поскольку сейчас на плантации я единственное из Блэкхорнов трудоспособное лицо, то должна присматривать за всеми делами в доме и вне его. Располагайтесь поудобнее в гостиной, пока я переоденусь.
Эндрю галантно взял ее за руку, не обращая внимания на запах коровника, исходящий от нее.
– Ваша работа делает вам честь, моя дорогая. Я сожалею, что Квинтина нет здесь, чтобы позаботиться о своей семье в это трудное время.
– Он знает, что у него сын? – спросила Серена слащавым тоном.
Мадлен почувствовала, как горячая краска прилила к ее лицу, когда она кивнула.
– Да, в ответ на мое письмо, только чтобы увидеть Джеймса, он нанес короткий, неожиданный визит несколько месяцев назад.
– Вы никогда не упоминали мне об этом, – обиженно сказал Эндрю.
– Вот так да, посылать письма через линии мятежников… Может быть, вы перешли на их сторону? – спросила Серена, прежде чем Мадлен успела ответить на упрек Эндрю.
– Едва ли. Просто я думала, что Квинт имеет право знать о Джеймсе. Я не ожидала визита и вообще не склонна обсуждать это. Теперь, с вашего позволения, я оставлю вас на несколько минут, – сказала она, поворачиваясь от Серены к Эндрю, которому улыбнулась.
Когда остались одни, Серена постучала пальцами по щеке и прошептала Эндрю:
– Ты, случайно, думаешь не о том же, о чем я? Если Квинтин однажды приезжал в ответ на ее письмо…
Эндрю задумчиво погладил подбородок и прокрутил несколько вариантов в своем мозгу.
– Если бы только у нас была возможность отправить ему письмо.
– Возможно, если мы будем терпеливы, все получится. Если этот старый черт так болен, как ты говоришь, Мадлен скоро должна будет сообщить ему, что он новый хозяин Блэкхорн-Хилла.
– Он будет только торжествовать. Они с дядей едва выносили друг друга. Я должен сопоставить кое-какую информацию. И тогда мы посмотрим, что тут можно сделать.
– А я берусь подсыпать яду Роберту в чай, – сказала Серена с холодной усмешкой.
Эндрю лишь кивнул, поглощенный своими планами.
Ноубл Уизерспун ужасно не любил быть носителем плохих новостей, особенно такой измученной женщине, как Мадлен Блэкхорн, которая осталась одна с маленьким ребенком, огромной плантацией и чей муж несправедливо обвинял ее в предательстве. Вздохнув, он вылез из своей двуколки, передал поводья конюху и предстал перед хозяйкой Блэкхорн-Хилла. Ее цветастый ситцевый корсаж и простые юбки, без «куриного гнезда» и других украшений, свидетельствовали о том, как много ей приходится работать.
– Доктор Уизерспун, как я рада, что вы здесь, боюсь, я нуждаюсь в ваших медицинских советах. Кто-нибудь обязательно оказывается ранен или болен, когда вас нет поблизости.
Ноубл изучал ее лицо, красивое и приветливое, и под улыбкой усмотрел глубокую печаль и беспокойство.
– Вы становитесь настоящим знатоком в лечении пациентов, Мадлен. Продолжайте в том же духе, и я смогу рекомендовать вас губернскому правлению как опытного доктора.
Она весело рассмеялась над такой абсурдной идеей.
– И какие же мужчины, облаченные властью, позволили бы обыкновенной женщине заниматься медицинской практикой?
Он пожал плечами, и они стали подниматься к дому.
– Сборище тупоголовых болванов.
– Вы привезли что-нибудь, чтобы пополнить мои запасы? – с надеждой спросила она. – Лихорадка Роберта не снизилась с наступлением более холодной погоды, как мы надеялись.
– Боюсь, что мне не удастся больше раздобыть хинина. Счастье, что я смог достать немного каломела, крошечный пузырек опийной настойки и немного порошка наперстянки.
– Наперстянка поддерживает сердце Роберта, но он ужасно страдает от малярии, бредит и кричит во сне. Кажется, у него не все в порядке с головой, по крайнем мере, когда лихорадка одолевает его.
– Неудивительно, что вы выглядите такой измученной и осунувшейся. Ведь полно же слуг, которые могут присмотреть за этим старым грубияном. Да вот хоть та чопорная экономка, которой он всегда любезно позволял делать это, – угрюмо сказал доктор.
При упоминании о госпоже Ошлви выражение лица Мадлен стало встревоженным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131