Раздвинув ее ноги и опустив голову ниже, он почувствовал, как она застыла в ожидании, но как только его рот нашел бархатистую влажность ее женственности, она изогнулась в неконтролируемом порыве страсти.
– Медленно, нежно, любовь моя, – пробормотал он тихо, затем продолжил свой изысканный, мучительный культ, пока ее голова не стала метаться из стороны в сторону и она не застонала от наслаждения.
«Я тону, тону в водовороте такого невероятного…» Все мысли улетучились, когда она достигла болезненно сладостной, неуловимой вершины и осталась там, удерживаемая в этом очаровательном плену его искусными ласками.
Когда Квинт почувствовал, что ее тело уносится в вихре неконтролируемой страсти, и услышал, как она выкрикнула его имя в агонии освобождения, он поднял голову и накрыл ее своим телом, погружаясь в глубины жгучего великолепия, которое сжимало и затягивало его.
Стиснув зубы, он сдержался, чтобы не присоединиться к ее кульминации и продолжил движения глубоко внутри нее длинными, медленными, скользящими погружениями, от которых у них обоих перехватило дыхание… Когда он ощутил, что она снова поднимается на другой, еще более высокий уровень блаженства, он позволил своему телу выйти из-под контроля и отдался во власть безумной страсти, двигаясь настойчивее и быстрее до тех пор, пока они оба не взмокли от пота и едва не задохнулись.
Мадлен почувствовала последнее конвульсивное вздрагивание его плоти, когда закачалась на краю желанной пропасти и снова провалилась в водоворот сплошного ослепляющего экстаза, на этот раз забирая и его с собой. Он приподнялся над ней на руках и наблюдал за ее лицом, затем хрипло выдохнул:
– Посмотри на меня, Мадлен.
Она открыла глаза и встретилась с его взглядом, когда он выплескивал семя глубоко внутрь ее тела, а затем медленно опустился на нее и лежал, тяжело дыша, в то время как она гладила руками мускулы его спины и плеч.
Когда Квинт обнял ее и перекатил на себя, Мадлен легонько укусила его за плечо.
– Теперь нам обоим снова нужно искупаться. – Она замолчала и, слизнув капельку пота с маленького углубления под кадыком, усмехнулась.
– Но вначале мы могли бы съесть еще немного цыпленка, приготовленного Делфиной. Я всегда любила соленое.
Он разразился хохотом, притянул ее ближе для долгого, глубокого поцелуя.
– Никогда не меняйся, Мадлен. Будь всегда сама собой, для меня.
– Скакать без седла? Плавать обнаженной? Работать в коровнике? – Вызывающе спросила она.
– Можешь даже сажать рис и торговать с мускогами, я не возражаю. Только прости мне все мои жестокости и никогда не переставай любить меня.
– Мы оба жертвы, Квинт, но прошлое есть прошлое. Теперь у нас только будущее. Война закончилась, и мы сможем строить нашу жизнь в мире.
Озорная улыбка заиграла у него на губах:
– Американцы победили. Означает ли это, что теперь ты изменишь свои политические убеждения?
– Когда дело касается любви к тебе, Квинтин Блэкхорн, у меня нет политических убеждений.
Глава двадцать пятая
Дев остановился на берегу реки, чтобы дать Смутьяну напиться. Он спешился, опустился на колени и окунул голову в прохладную воду. Несколько мускогов, которые были с ним, одетые лишь в набедренные повязки, погрузились в воду.
– Он переправился здесь меньше чем день назад, – сказал Кабаний Клык Деву. Поднявшись и стряхнув воду с волос, он проследовал за своим кузеном к узкому повороту маленькой извилистой речушки. – Взгляни на следы копыт.
– Подкованные лошади и нагруженные мулы. Без сомнения, это Мак-Гилви. – Дев опустился на колени и стал внимательно разглядывать мягкую землю, где переправился караван. – Завтра мы нагоним их?
Кабаний Клык кивнул.
– Бочонки и ружья тяжелые. Мы скачем налегке. Прежде чем солнце окажется в зените, мы увидим этих людей.
Этой ночью. Дев лежал на своей подстилке, слушая жужжание насекомых и успокаивающее журчание реки. Гортанный разговор и редкие взрывы смеха не мешали его размышлениям. Он видел лицо Барбары, выгравированное в ночном небе. Ее красота горела ярче, чем все звезды. И снова боль потери вонзилась в него, словно острые когти. «Но я никогда не имел ее, чтобы потерять. Она всегда была предназначена для Веймоута или таких, как он».
И все же Барбара казалась такой безумно несчастной из-за перспективы выйти замуж за виконта и согласилась на помолвку ради спасения чести брата и жизни Квинта.
– Ну что ж, я ничем не могу помочь в отношении карточных долгов Монти, но жизнь Квинту я спас, – пробормотал Дев себе, беспокойно садясь и бросив камушек в воду.
«Интересно, убедил ли ее Монти не нарушать соглашения и выйти замуж за виконта, несмотря на побег Квинта. Мадлен была уверена, что нет. Это ничего не меняет. Ее уже не будет в городе, когда ты вернешься. Смирись с этим». И все же одна лишь мысль, что какой-то изнеженный аристократ прикасается к прекрасной Барбаре, наполняла его отвращением и ненавистью.
«Твоя желтоволосая женщина», назвал ее Мак-Гилви. И он был прав. Она навсегда останется его женщиной, даже если их будет разделять океан.
– Твои мысли глубоки, – тихо сказал Высокий Журавль, присаживаясь на корточки рядом с Девоном. Его племянник пробурчал односложное согласие. – Ты думаешь о ней, английской дворянке? – Зная ответ на свой риторический вопрос, Высокий Журавль продолжил: – Я вижу, как ты страдаешь, и это тревожит меня.
Дев усмехнулся:
– И вполовину не так сильно, как меня. Но это пройдет, она уезжает.
– Британские солдаты уезжают домой… Я думаю.
– Когда я был еще мальчишкой в твоей деревне, дядя, это означало «я в интересном положении».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131