Ч Ты что, уже собрался на пенсию? Ч поразился Таракан.
Я сказал, что нет, пока не собираюсь, однако жизнь Ч сложная штука, во мног
ия знания Ч многия печали, и обстоятельства могут повернуться по-всяко
му. Но в любом случае, ежели такие мемуары напишутся, я уже сейчас точно зн
аю, какая в них будет последняя фраза.
Ч Ну и какая же? Ч заинтересовавшись, спросил он, и я продекламировал с в
ыражением:
Ч "С моих слов записано верно и мною прочитано".
Кажется, тут он наконец дотумкал. Потому что срочно свернул эту тему и пер
еключился на другую: есть ли у меня в данный момент над чем работать? Вот н
а этот вопрос, памятуя предложение Стрихнина, я ответил со всей возможно
й искренностью:
Ч Есть!
Откровенно говоря, моя способность ничтоже сумняшеся влезать в любые ав
антюры пугает меня самого. Правда, как правило, потом. После авантюры. Реже
Ч в процессе. Но и это не часто приводит к адекватному восприятию происх
одящего, по крайней мере настолько, чтобы вовремя остановиться. Обо всем
этом я с грустью размышлял, наблюдая за тем, как Стрихнин бесшумно хлопоч
ет, громоздя непонятную конструкцию из разнородных предметов. Время Ч п
оловина второго ночи. Место Ч чужая лестничная клетка, слабо освещенная
еле тлеющей под потолком пыльной лампочкой. Цель Ч проникновение в час
тное жилище путем взлома.
Насколько я мог судить, основным нашим орудием на первом этапе должен бы
л стать обычный домкрат, позаимствованный из багажника моей машины. К не
му Стрихнин с пугающей меня ловкостью пристроил обрезок стальной трубы
и внушительных размеров изогнутую фомку. Все это сооружение одним своим
концом упиралось в выступ кирпичной стены, а другим Ч в край металличес
кой двери, очень похожей на ту, что установил мне Матюша. За всеми этими пр
иготовлениями я следил с сомнением и надеждой. Сомнения мои касались сам
ой возможности одолеть эту преграду чем-нибудь, кроме динамита. Надежды
же состояли в том, что одолеть не удастся и мы с напарником уйдем отсюда по
бежденными, но на этот раз не согрешившими.
Ни то, ни другое не подтвердилось. Закончив подготовку, поплевав зачем-то
на ладони, Стрихнин принялся крутить ручку домкрата. И, к моему изумлению,
дверь, легонько постанывая и покряхтывая, начала поддаваться.
Ч Когда войдем, молчи и не лезь, что бы ни происходило, Ч приказным тоном
объявил он мне.
Ч А там что, есть кто-нибудь? Ч запоздало поинтересовался я испуганным
шепотом.
Ч Должен быть, сука, Ч злобно прошипел Стрихнин в ответ, и тут затрещало
совсем уж угрожающе.
Я даже не успел в полной мере ужаснуться от мысли, что мы, оказывается, лом
имся не в пустую квартиру, а к живым людям. Коротко, как выстрел, треснуло, и
дверь распахнулась. Стрихнин рванул в черный проем, в одной руке у него ок
азался мощный фонарь, в другой многофункциональная, как выяснилось, монт
ировка. Я обреченно двинулся следом.
Похоже, мой подельник неплохо здесь ориентировался. Фонарь мазнул лучом
по застекленной двери в кухню, прошелся по коридору, уверенно нащупал сп
альню и бесцеремонно вломился туда. Нашим взорам предстала занятная кар
тинка. На широченной кровати в круге света застыли три совершенно голых
человека: мужчина и две девицы. Их позы не оставляли сомнений в том, что мы
застукали их в самый неподходящий момент.
Ч Полиция нравов! Ч заорал Стрихнин, размахивая фонарем и монтировкой.
Ч Никому не двигаться!
О том, чтобы двигаться, никто, по-моему, и не помышлял, вся троица буквально
оцепенела. А Стрихнин подскочил к ним поближе, ткнул одну из девиц фонаре
м и заорал еще пуще:
Ч А ну, прошмандовки, брысь отседа!
Прошмандовки, следует отметить, повторять не заставили. Кубарем скатили
сь с кровати, опрометью бросились разыскивать в темноте по углам свои ма
натки.
Ч Быстро, быстро, биксы майданные, бебехи в грабки и пошли! Ч подгонял их
Стрихнин. Потом обратился ко мне: Ч Доведи их до лестницы и дай по валторн
е, чтоб через минуту запаха ихнего тут не было!
Но выполнять это поручение в полном объеме не потребовалось: майданные б
иксы с бебехами в охапку сами выскочили из квартиры как ошпаренные, забы
в одеться. Но и за то время, что я отсутствовал, сцена разительно переменил
ась. Теперь фонарь больше был не нужен, потому что в комнате горел свет, а г
ерой-любовник переместился с кровати на стул, к которому его уже заканчи
вали приматывать тонкой капроновой веревкой, предварительно связав ем
у руки за спиной. Покончив с этим делом, Стрихнин отступил на два шага, как
художник, любуясь своим произведением, и неожиданно заговорил спокойны
м, даже почти любезным голосом, словно не он тут только что вопил благим ма
том:
Ч Привет, Кулек. Извини, если оторвал. Срочный базар к тебе.
Однако тот, кого назвали Кульком, похоже, был еще не вполне готов тоже пере
йти к любезностям. Он молча сидел на стуле, выкатя на нас безумные глаза, м
елко-мелко тряся нижней челюстью. Зато я наконец смог разглядеть его.
Кулек представлял собой скомканного (пардон за каламбур) человечишку ср
едних лет с покатыми по-бабьи плечами, кривоногого, вислобрюхого, облада
теля на редкость пустой, смазанной физиономии, точно кто-то нарочно пора
ботал над ней ластиком. Впрочем, сейчас его бесцветную рожу украшали два
все больше расцветающих с каждым мгновением ярких синяка, из чего я закл
ючил, что перемещение с кровати на стул было действием хоть и стремитель
ным, но отнюдь не добровольным.
Стрихнин взял еще один стул и уселся напротив своего пленника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94