П
очувствовав, очевидно, некоторое потепление в моем настроении, гость, уж
е больше ни о чем не спрашивая, ринулся на кухню и вскоре вернулся оттуда с
тарелками, стаканами и прочими приборами. Я вчуже отметил, что он, однако,
неплохо ориентируется в моей квартире, но соображение это быстро вытесн
илось запахами ветчины и коньяка. Все выяснения отношений я решил перене
сти на после ужина. Чокнулись, выпили по первой, и я поинтересовался:
Ч Как тебя звать-то, прелестное дитя?
Дитя крепкими белыми зубами впилось в кусок окорока и с полным ртом отве
тило:
Ч Стрихнин.
Ч Это что же, фамилия или кличка?
Проглотив кусок, он пожал плечами и сообщил:
Ч Мой дедушка с материнской стороны был иудейского вероисповедания. Фа
милия ему была Стрехнин. Ну а простые русские люди ее переиначили в Стрих
нин. Дескать, хоть и горький я на вкус, а все одно пользы от меня больше.
Ч Ну-ну, Ч сказал я, с интересом его разглядывая. Ч И какая же от тебя мож
ет быть польза?
Ч Иронизировать изволите, гражданин начальник, Ч осуждающе поджал он
губы и плеснул в стакан коньяка. Ч Да если б я вам свою жизнь порассказал...

Ч А и не надо, Ч махнул я рукой. От выпивки и вкусной еды по всему телу беж
али волны тепла, отпускало набившееся за день во все поры напряжение. Ч С
ам все знаю, что ты расскажешь. Значит, отца своего ты не помнишь, а мать раб
отала на фабрике и много пила. Так? Потом она умерла и тебя отдали в детски
й дом. Как вырос, уехал ты работать на Север. Или на Дальний Восток? Трудилс
я в поте лица, а тут, как на грех, несчастная любовь, она с другим, драка на та
нцах в клубе. Мерзавец-судья, дурак-адвокат, пять лет усиленного режима... А
вообще-то ты парень работящий, честный, только надо помочь тебе с прописк
ой в Москве, снять судимость и подыскать какую-никакую работенку. Вот тут
и поможет тебе лох, который хоть и служит в газете, а даже за бумажником св
оим уследить не может.
Я замолчал выжидающе, а Стрихнин, повертев задумчиво перед глазами кусоч
ек огурца на вилке, сказал:
Ч Н-да, здорово сочиняете. Только ни на Востоке, ни на Севере я никогда не
был. Тутошние мы, московские, всех родственников могу перечислить аж до ч
етвертого колена. И в лагерь меня окунули, между прочим, совершенно по дел
у. Потому что я не честный и не работящий. Я мазевый катала. И упорный вор. Пр
осто меня здесь давненько не было, а так вот вышло, что мне покудова по ста
рым адресам лучше не ходить.
Стрихнин дожевал, опрокинул стакан с коньяком, продышался и сказал:
Ч Первый день в городе, денег пока ни копья, вот и свалился тебе на голову.
Извини, друг. Скажешь уйти Ч уйду.
Я тоже хлопнул стопку, закусил ветчинкой и ответил, прямо-таки физически
ощущая, как «Енисели» делает меня с каждой минутой все добрее и благород
нее:
Ч Если ты думаешь, что я зарыдаю и кинусь тебе на шею, то напрасно. Ложись в
кухне, на кушетке. Про жизнь будем завтра разговаривать. Кстати, если у те
бя не было денег, как тебе удалось скупить весь рынок? Ч я обвел руками ст
ол.
Ч В бумажнике взял, Ч легко сообщил он.
Ветчина колом встала у меня в горле, глаза вылезли из орбит.
Ч В долг, в долг! Ч замахал руками, испугавшись моего лица, Стрихнин. Ч Д
ень-два, и все отдам!
Потом мы по очереди принимали душ, причем Стрихнин предварительно выпро
сил у меня для себя не только свежее полотенце, но и пару новых трусов. Зат
ем ему потребовались бритвенный станок, одеколон, маникюрные ножницы и н
аконец зубная щетка, чтобы почистить зубы на ночь. Черт возьми, думал я, уж
е лежа под одеялом и слушая, как он там шурует потихоньку на кухне и в ванн
ой, для бомжа этот паренек действительно чересчур цивилизован. Тут мне в
голову пришла одна мысль, и я крикнул:
Ч Эй, Стрихнин! А если ты и впрямь такой крутой, зачем тебе понадобились м
ои дворники?
Он появился на пороге комнаты, чистый, благоухающий, в новеньких коттоно
вых трусах сирийского производства, и сообщил:
Ч Дворники твои мне были не нужны. Мне, если честно, и бумажник твой на хре
н был не нужен. Вся штука в том, что я простой советский парень, родился и вы
рос при социализме, А главный принцип социализма знаешь, какой?
Ч Ну-ка, Ч подбодрил я его.
Ч Что не украдено Ч то пропало!
«Енисели» тихо убаюкивал мой натруженный мозг, сон плыл мне в лицо клочь
ями, как туман над полем, и в этих клочьях мелькал, пропадая и вновь возник
ая, тупой зад грязно-белой «шестерки» с номером 87-49. А может, 49-87? Или 47-89? Стоя в
тумане посреди пустого поля, я уже не был уверен ни в чем. И с этой своей неу
веренностью окончательно заснул.

7
Джакузи

Двойные, обитые кожей двери в кабинете Таракана были гостеприимно распа
хнуты. Это означало, что кабинет пуст и редактора, которому я собирался до
ложить, как продвигается, а вернее, не продвигается дело с его личным зада
нием, нет на месте. Установив этот факт, я хотел было быстренько ретироват
ься из приемной, но локаторы Нелли уже засекли меня. Привстав за своей кон
торкой, она призывно взмахнула каким-то листком бумаги и потребовала:
Ч Максимов, сдай пять тыщ.
Я автоматически сунул руку в карман и только потом спросил:
Ч На что?
Ч На фрукты и цветы для Дашкевича.
Ч Пошла ты к черту! Ч сказал я с чувством, повернулся и вышел, оставив ее
в бурном возмущении.
Сегодня с утра я еще перед редакцией заехал в «Склиф». Стеклянная дверь с
надписью «Реанимация» была густо замазана изнутри белой краской, и пере
д этим рубежом неизвестности сидела на стуле Лилька с опухшим, некрасивы
м сейчас лицом, с помертвелым взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94