Ч Хорош гнать, вынай, чего принес.
Я молчал, слегка ошарашенный. Я не знал, чего вынать.
Ч Ну? Ч посильнее надавил голосом щербатый. Ч Тебя за чем посылали?
Ч Погоди, Валюсик, Ч с сомнением в голосе остановил его другой, с малень
кими и красными, как у морской свинки, глазками на крупной синюшной морде.
Ч Посылали-то вроде не этого.
Ч Точно, Ч подтвердил щербатый Валюсик, присмотревшись. Ч Тот был в са
ндалиях, а этот, вона, в штиблетах!
Ч Федот, да не тот! Ч радостно захихикала тяжелым простуженным басом тр
етья живая душа, дама в мужской ковбойке и хэбэшных трениках, черная лицо
м, как шахтер из забоя. Ч Хорошенький! Может, замуж меня возьмет?
Ч Что стоишь, как мильтон? Ч сурово поинтересовался Валюсик. Ч Или сад
ись, или вали, откуда пришел. Чего тебе надо?
Я замялся. Валить, откуда пришел, не хотелось, но и сформулировать, чего на
до, как-то не получалось. Неожиданно для самого себя я промямлил:
Ч Мне бы... э... насчет... дорогу спросить.
Валюсик отвалил в изумлении щербатую челюсть, огляделся по сторонам, пот
ом подозрительно вперился в меня:
Ч Дорогу? Какая тут может быть дорога?
А его чернолицая подруга захохотала, заухала совой:
Ч Ой, не могу, ему в дурилку дорога нужна!
Идиотизм моего положения открывался мне в абсолютной полноте, но в связи
с последними событиями мысли были похожи на сильно спутанный моток шерс
ти: тянуть можно было только за одну короткую ниточку. И я тянул:
Ч В смысле... что это за местность?
Все трое вылупили на меня глаза.
Ч Гребанашка, Ч уверенно констатировала подруга.
Ч Обширенный, Ч возразил ей наблюдательный красноглазый.
Один только Валюсик подошел к моему вопросу со всей серьезностью.
Ч Эта, мил человек, такая специальная земля. Там железка, поезда ходют, Ч
он махнул рукавом халата в сторону заброшенных складов, Ч и там, Ч взма
х в противоположную сторону, Ч тоже железка. А посередке, стало быть, мы. Н
азываемся Ч полоса отчуждения.
Урок географии неожиданно прервался, потому что заскрипел в темноте гра
вий и явился тот, которого посылали. Он действительно был в сандалиях. Кар
маны его шаровар победно оттопыривались. О моих дурацких вопросах в радо
стном возбуждении немедленно позабыли. Всем разлили поровну, включая и м
еня. Я с давно не испытываемым наслаждением высосал пол майонезной баноч
ки удивительно дрянной водки, явно поддельного «Абсолюта», запил его «Жи
гулевским» и зажевал все это куском весьма сомнительной кровяной колба
сы. Быстренько налили по второй, а затем и по третьей, после чего я почувст
вовал себя сильно лучше и очень скоро достиг ранее ускользавшего взаимо
понимания с новыми друзьями. Мне подробно и словоохотливо, почти что хор
ом, перебивая друг друга в неизъяснимом желании быть полезным и приятным
случайному прохожему, объяснили, куда я должен направить свои стопы. Я на
правил. Стопы были не слишком тверды, но вывели меня в конце концов на пуст
ынный в этот предутренний час проспект, где на первый же легкий взмах рук
и остановился пыхтящий мусоровоз, за весьма скромное вознаграждение до
ставивший расслабленного путешественника домой. Боже, подумал я, снова о
казавшись перед собственным подъездом, на опустевшей теперь сцене, где с
овсем недавно разыгралась вся эта мрачная пьеса, неужели ночка кончаетс
я?
Заря уже слегка подсветила декорации. Но черные кулисы окружающих домов
были абсолютно мертвы. Ни звука. Ни огонька. Похоже, соседи мои отреагиров
али на перестрелку с привычным урбанистическим хладнокровием. Наверно
е, подумали, ученья идут. Меня слегка пошатывало, но я, вместо того чтобы ти
хо-мирно идти домой, с пьяной храбростью направился к тем кустам, где совс
ем недавно мы почти что в обнимку валялись с пареньком, который должен бы
л меня пристрелить, и решительно раздвинул их. Ничего. Никого. Пусто. Тольк
о вдруг почудилась на темной траве темная, почти черная кровь.
Вот тут-то на меня и нахлынуло. Навалился давешний страх, ужас бешеным хор
ьком вцепился в загривок. Я ломанул в подъезд, бегом взлетел по неосвещен
ной лестнице, в полной темноте слепо принялся тыкать ключом, привычно на
шаривая замочную скважину: домой; домой, домой! И вдруг понял, что скважины
на привычном месте нет. И вообще дверь Ч это не моя дверь. А может, и дом Ч
не мой дом? Куда меня привезли?! Дыхание перехватило, я и впрямь на протяже
нии нескольких мгновений был на грани умопомешательства. Потом понял Ч
и отпустило.
Чертов Матюша. Чертов сейф. Чертов Глузман, не вовремя отваливший в свою А
мерику. Лучше в он взял эту хренову дуру туда с собой. Я дрожащей рукой наш
арил звонок. Давай, Стрихнин, просыпайся, побудка, шмон, хипеж, или как там э
то у вас называется! Но Стрихнин не просыпался. Я звонил, трезвонил, назван
ивал, а он все не просыпался, и мне пришлось-таки смириться с мыслью, что не
просыпается он по простой причине: его там нет. Внезапно обессилев, я спол
з по гладкой стальной поверхности двери на половичок и чуть не завыл от з
лости. Мне отчетливо представилось, как завтра кто-то найдет мой уже зако
ченевший труп на пороге моей собственной квартиры. Сквозь навернувшиес
я на глаза слезы вспомнилось из детства: смерть индейца Джо.
Ну уж нет! Собрав остатки мужества и хладнокровия, я решительно встал на н
оги, подбадривая себя громким топотом, поднялся этажом выше и надавил на
звонок. Через минуту дверь мне открыла заспанная и насмерть перепуганна
я Матюшина жена Нинка. Сжимая у горла ночной халатик, она вгляделась в мен
я, потом внюхалась и с негодованием, какого свет не видывал, наверное, с те
х самых пор, как Марк Юний Брут в одночасье утратил доверие Гая Юлия Цезар
я, вынесла вердикт:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94