Так что в конце концов
все, слава Богу, обошлось без новых травм, и мы заснули в обнимку, как говор
ится, усталые, но довольные.

24
Педант

Дома, куда я зашел переодеться перед тем как ехать на работу, обнаружился
Стрихнин. Он возбужденно бегал по квартире, собирая в большую сумку свои
раскиданные по разным углам бебехи.
Ч Где тебя носит? Ч вяло поинтересовался я.
Ч А тебя? Ч напористо парировал он. Ч Прихожу утром Ч его уже нет, ухож
у вечером Ч его еще нет!
Понаблюдав немного за активной деятельностью своего жильца, я спросил:
Ч Никак отваливаешь?
Ч Готовлюсь, Ч подчеркнул он. Ч Дело к свадьбе.
Ч Неужто отдает деньги? Ч не поверил я. Стрихнин кивнул со сдержанной г
ордостью:
Ч Куда ж ему деваться. За все уплочено!
Когда я повесил куртку на вешалку, он тут же наметанным глазом углядел то
рчащий из кармана бумажник Петрика и прокомментировал:
Ч Новый лопатничек. С приобретеньицем!
Лучше б он мне про это не напоминал! Мурашки поползли вдоль позвоночника,
словно над головой вновь пролетел обезумевший экскаваторный ковш. Меня
передернуло, и я безрадостно сообщил:
Ч Это не мой.
Ч А где взял? Ч удивился он.
Ч Э... как тебе сказать... украл, Ч ответил я, с признанием этих слов все глу
бже осознавая, как низко пал.
Но Стрихнин, услышав мое признание, почему-то, наоборот, воодушевился:
Ч Украл и украл, с кем не бывает! И нечего тут стесняться, трудно только на
чать, а там само пойдет!
С этими его словами мне разом окончательно открылась вся бездна, на дне к
оторой я оказался. Чуть не заплакав, я пробормотал:
Ч Ну... это, возможно, не называется украл... Хозяин уже был мертвый, когда я...
взял...
Ч Да это не кража, всего лишь мародерство, Ч пренебрежительно махнул ру
кой Стрихнин. И вдруг, сообразив наконец, что к чему, нахмурился озабоченн
о: Ч Мертвый? А кто замочил?
Я, как мог, изложил. Он выслушал, после чего, поджав скептически губы, подел
ился:
Ч У нас в зоне чалился один хачик. Сам метр с кепкой на коньках, а влез на б
аскетболистку из юношеской сборной. Так он тоже на суде все хотел втюхат
ь кивалам, что изнасиловал ее в пределах необходимой обороны...
Я попросил разъяснений, что имеется в виду, и услышал:
Ч А то и имеется, что есть золотое правило: никогда не ходи стучать сам на
себя. Все равно не оценят.
Стрихнин закончил паковаться и умчался куда-то, багаж свой, однако, остав
ив на месте. Перед этим он торжественно сообщил, что решительный день Ч з
автра, и попросил к этому времени непременно купить побольше шампанског
о. На мой вопрос, за чей счет, был дан ответ: если Стрихнин придет с деньгами
, то за его, Стрихнина, счет, а если без денег, то тоже за его, но Ч в долг. Тогд
а я сварливо поинтересовался, не может ли так повернуться, что не будет ни
Стрихнина, ни денег. Он ответил со своей обычной ухмылочкой, что все может
быть, но в таком случае, поскольку на поминках шампанское не пьют, его прид
ется обменять на водку.
На этом полном оптимизма аккорде мы расстались, и я решил, что пора наконе
ц мне изучить доставшийся такой чудовищной ценой трофей. И с первых же ша
гов убедился, что, может быть, впервые за много дней мне привалила удача. Е
два начав перебирать вытрушенные из бумажника на кухонный стол листки, я
обнаружил под знакомым уже нервическим почерком прекрасной Дианы каки
е-то мелкие закорючки, больше похожие на клинопись, чем на привычные букв
ы. Повертев их так и сяк, я неожиданно понял, что это и впрямь не буквы. Это ц
ифры, причем, похоже, писавший их то ли был левшой, то ли специально маскир
овался от случайных любопытных взглядов. Освоившись с манерой записи, я
быстро стал разбирать: 283, 65, 174, 312. Что бы это значило? Просто порядковые номера
? Или какой-то шифр?
Как часто бывает, разгадка лежала на самой поверхности. В виде листка со з
накомым мне уже распоряжением красавицы Барби: «Человек из газеты, он ме
ня не съест. В гараж. Завтра в 8.30». Внизу корячились, толкая друг друга остры
ми локотками, цифры 217, Я был в гостях у Дианы... постойте, постойте... в среду. А
что у нас было в среду? В среду у нас было двадцать первое июля. Вот как прос
то-то! 21.7. Значит, 283 должно означать двадцать восьмое марта. 65 Ч шестое мая. 174
Ч семнадцатое апреля. 312 Ч тридцать первое февраля... Чушь какая-то! Разум
еется, третье декабря. Петрик, вероятно, для памяти, а может, из каких-то дру
гих своих вурдалачьих соображений помечал дату каждого хозяйского рас
поряжения. Отлично, посмотрим, какая нам от этого может быть польза.
Я просидел над разбором листочков из блокнота больше часа, не разгибая с
пины. И был вознагражден. Разумеется, в массе своей записки представляли
собой простейшие бытовые указания, куда и к которому часу подъехать, ско
лько ждать, иногда просьбы что-то купить, кого-то встретить и тому подобн
ое. Но в этой куче потерявшей всякий смысл и значение бумажной шелухи поп
адались и жемчужные зерна.
Сначала была странная, на первый взгляд неоконченная запись: «Он выходит
, смотри на окно. Если свет погас». Но дата, проставленная внизу педантом П
етриком, объясняла все: те же 217, 21.7, двадцать первое июля. Это был мой смертны
й приговор.
И уже в самом конце, как приз за терпение и труд, я выудил бумажку со следую
щими словами: «Он сегодня у своей жидовки. Допоздна. Лучше не будет». Под н
ими рукой Петрика было накорябано 231. Двадцать третье января. Мне даже не б
ыло необходимости сверяться с записями в блокноте. На этот раз благодаря
все тому же педантизму убийцы (убийственному, так сказать, педантизму) пе
редо мной лежал смертный приговор нефтяному королю Александру Фураеву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94