Визитер шепеля
вил, как старая заезженная пластинка, поэтому выглядело это так:
Ч Вы и ешть тот шамый Машшимов?
Я признался: да, тот самый. Удовлетворенно кивнув своей маскировочной ма
кушкой, он направился к креслу у окна и опустился в него, наконец-то откры
в лицо: сухое, изрезанное морщинами, как у старого вождя апа-чей из фильма
про индейцев. Одет вождь был в видавшие виды синие спортивные брюки, серы
й шерстяной пиджак всего с одной сохранившейся пуговицей и почему-то в р
азбитые комнатные шлепанцы, будто, выходя из дома, он не собирался дальше,
чем с ведром до ближайшей помойки. Но всякое желание иронизировать по по
воду внешности посетителя пропадало при виде его глаз. Из-под выпуклых н
адбровных дуг в тебя упирался холодный и колючий, словно сталагмит, умны
й, проницательный взгляд.
Ч Кириллов-Лямин Шемен Трофимовиш, профешшор, доктор фишико-математиш
ешких наук, Ч представился он и сообщил: Ч Я прошитал вашу штатью. Вы мол
одеш.
Кивнув с благодарностью за комплимент, я приготовился слушать дальше, ве
дь со слов Нелли мне было известно, что пожилой господин рвется ко мне по в
есьма важному делу. И мой читатель продолжал:
Ч Поэтому я хошу рашкашать вам о шем-то более шрашном. О другом шпошобе, к
оторым убивают людей. Вы долшны об этом напишать! Долшны!
Его только что ледяные глаза пылали теперь таким ярким и горячим пламене
м, в них отражалась такая боль, что я вздрогнул и спросил:
Ч Кто? Кто убивает?
В ответ он криво усмехнулся.
Ч Ешиб я шнал... То еш, кое-што я шнаю, догадываюш. Доштатошно пошмотреть, ко
го они убили ша пошледнее время Ч и вшо штанет яшно. Клеменшук Павел Гавр
иловиш, шленкор, Ч начал он загибать пальцы, Ч Гольдберг Лев Осиповиш, а
кадемик, шветлейшая голова!
Рябинкин Коштя, шовшем молодой, но ошень талантливый... Ч Он вдруг оборва
л себя и, выпятив подбородок, обидчиво поинтересовался: Ч Вы пошему не ша
пишиваете? Вам не интерешно?
В некотором обалдении я автоматически придвинул к себе лист бумаги и спр
осил:
Ч Кто эти люди? Вот все, о которых вы говорите?
Семен Трофимович горестно покачал головой.
Ч Не шнаете... Да вам и не полошено шнать. Мы вше были шотрудниками одного и
ншитута. Шакрытого, шами понимаете. Вышшая штепень шекретношши. И этот ин
шитут год нашад ликвидировали. Варвары! Вандалы! Ч Глаза его снова стали
как две льдышки, два сталагмита в глубокой и холодной пещере. Ч У них бол
ьше нет денег на оборону! Они рашвалили великую дершаву Ч и теперь у них н
ет денег! Теперь им, конешно, ошталош одно: рашпродавать штрану направо и н
алево! А тех, кто шопротивляется, они бешшалошно убивают!
У меня мороз прошел по коже.
Ч Семен Трофимович, давайте по порядку, Ч взмолился я. Ч Кто убивает, ко
го и за что?
Ч Я, мешу прошим, и нашал по порядку, Ч сварливо насупился профессор. Ч
Клеменшук, Гольдберг, Рябинкин... У меня шелый шпишок. И я в нем Ч пошледний.

Ч То есть как это? Ч не понял я. Голова у меня шла кругом.
Ч Ошень прошто, Ч устало усмехнулся он. Ч Мне шемдешать вошемь лет, и иш
них последние шорок я шанималша лашерами, ишкушвенной плашмой, а Гольдб
ерг и Коштя Рябинкин работали в другой лаборатории. Мне не полошено было
шнать, шем они там шанималиш, но теперь я шнаю! Шпешальными душами, которые
могут убивать на раштоянии. Пришем шнаете, в шем шекрет? Никто ни о шем не д
огадываетша! Шеловек умирает вроде как от инфаркта. Или, например, от ширр
оша пешени. Пошмотрите на меня! Ч Кириллов-Лямин вонзил взгляд прямо мне
в лоб, и я почувствовал себя пришпиленной к картонке бабочкой. Ч Видите,
как я хожу? Думаете, наверное, у меня болешнь Бехтерева? Мой враш тоше так д
умает. Так вот шнайте: нишего подобного! Они шпешиально купили квартиру у
меня ша штенкой Ч шешаш вшо продаешша! Ч и уштановили там аппаратуру. Ту
, которую рашрабатывал Гольдберг. Луши шмерти!
Лучи смерти. Вот оно что. Я вздохнул с облегчением.
Ч Погодите, Семен Трофимович... Ч Но профессор словно перестал слышать
все вокруг.
Ч У меня перебои в шерше, выпадают шубы, Ч кричал он, потрясая кулаком,
Ч ишкривлен пошвоношник, боли в шелудке, но я их вше равно не боюш! Им меня
не шапугать! Не боюш!
Ч Успокойтесь, миленький, дорогой, успокойтесь, Ч бормотал я, со смешан
ным чувством жалости и естественной при встрече с безумием опаски, проби
раясь мимо него к двери, Ч сейчас все уладится, все будет хорошо!...
Врач с психиатрической «скорой», здоровенный детина в белом халате с зак
атанными рукавами, лицом и комплекцией больше смахивал на вышибалу в ноч
ном клубе, чем на представителя гуманнейшей профессии. Он, ласково кивая
головой, внимательно послушал пациента минуты три-четыре, после чего, не
прерывая рассказчика, ловким движением вонзил ему шприц в иссохшую пода
грическую руку. Но когда старик обмяк с утомленно закрытыми глазами, нео
жиданно сказал с уважением:
Ч У деда, между прочим, мания преследования в стадии обострения, а он дер
жится Ч дай Бог каждому. Вот оно, настоящее мужество. Никого из них не бои
тся.
Ч Из кого Ч из них? Ч не понял я.
Доктор посмотрел на меня прозрачными, как осеннее небо, глазами и ответи
л раздумчиво:
Ч Ну как же... из этих, которые всех убивают... Лучами смерти...
День еще только-только начался, а я, проводив до машины носилки с профессо
ром, уже чувствовал себя морально и физически разбитым. По пути назад мен
я встретила Нелли, которая сообщила, что ко мне снова посетитель. Я сказал
, что если это очередной сумасшедший, то пусть заказывают психовозку сра
зу на двоих:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94