— Как можно больше. И пиво, пожалуйста.
— Ага, — Гхай скорчил недовольную мину и поднялся. — И затычку снизу, чтобы не вытекало.
— Здесь и пиво есть? — Я сбросил сапоги и развалился на буургха, взгромоздив ноги на мешок, чтобы скорей отдохнули.
— Нету, — Гхай пошёл к кувшину. — Слушай, Огхр, а чего это я должен всё делать? Ты вон даже глаза ленишься открыть.
— Ты у нас самый младший, — степенно разъяснил Огхр. — Меньше всех умеешь. Так что нам, старикам, невместно за тобой ухаживать. Лучше уж ты за нами.
— Развели тут стариковщину, — проворчал Гхай, доставая что-то из кушина. — Может, за тебя ещё и пожевать? Или сам справишься?
— Справлюсь, — рассмеялся Огхр. — Не ворчи, не состарился ещё. Что у нас на завтрак?
— То же, что и на ужин. Давай, Чшаэм, поворачивайся на бок, почавкаем. Гхууруут, лепёшки и ещё кое-что.
Гхай положил рядом со мной полукруг большой лепёшки, поставил глиняную чашку без ручки, наполненную горкой коричневых шариков, похожих на козий помёт, и объёмистую баклагу.
— Это можно есть? — с сомнением спросил я, глядя на чашку с шариками.
— Можно, — ответил Гхай, усаживаясь обратно рядом с Огхром, и бросая себе в рот несколько таких же шариков. — Ты не гляди, что на вид, как козье дерьмо. Это сыр такой. Вкуса никакого, но сытный, наешься быстро. И из баклажечки запивай, запивай. Это получше здешней водички. Говорили тебе про неё?
— Говорили, — кивнул я и осторожно попробовал один шарик. Он, действительно, был совершенно пресный. — А в баклаге что?
— Да пей, не бойся, — Гхай глотнул из своей и передал её Огхру.
Я закусил пресный сырный шарик кусочком пахнущей тмином лепёшки и отхлебнул. Вкус был приятный, кисленький. «Это молоко прокисшее, — сказал Гхай, заставив меня поперхнуться. — Хорошая штука. Не знаю, как они его квасят, но в голову даёт. Мы с Огхром ещё вчера распробовали». Огхр только молча кивнул. Он предпочитал не тратить время на разговоры, а лишь размеренно бросал в рот сначала коричневый шарик, потом кусочек лепёшки, а потом запивал всё это хорошим глотком из баклаги.
— Здесь что? Коровы есть? — спросил я.
— Нету, — покачал Гхай головой. — Какие тут коровы, на здешних-то колючках. Я вчера местных спрашивал, что за молоко. Едва нашёл, кто на Общем говорит, они тут почти все только на Тёмном тараторят. Это у них скотина такая есть, вроде лошади, но с лапами вместо копыт и горбатая. Местные говорят, эта лошадь неделю не пить может.
— Ничего себе — удивился я, подумав, что так, наверное, и выглядели лошади назгулов. — Это у нас вся еда? Или ещё есть?
— Что? Не наелся? — рассмеялся Гхай. — Мы тоже вчера вечером с разгону по чеплашке съели и ещё попросили. Нам дали, а оказалось, что уже больше не лезет. Ты лучше лепёшечку доешь и молочко допей и поймёшь, что сытый.
В слова его мне не поверилось: того, что хватает урруугхаю, хоббиту — только на один зуб, но совету я всё же последовал. Лепёшка была мягкой и душистой, а молоко напоминало вкусом простоквашу.
Сытость и опьянение пришли неожиданно. Только что был голодным и трезвым. Раз! И оказалось, что я до осоловения сыт и пьян. На гудящие от трёхдневного напряжения мышцы накатила тёплая истома и в миг сделала всё тело тяжёлым и непослушным. Я уснул едва ли не с куском во рту.
— Чшаэм, — меня осторожно встряхнули за плечо. — Просыпайся, Чшаэм. Пора.
Просыпаться не хотелось, но я всё же пересилил себя и сел. В гханака было темно. Судя по отсутствию света в узких оконцах, снаружи тоже.
— Сейчас утро или вечер? — спросил я и сел. — Темень, хоть глаза выкалывай.
— Утро, — ответил из темноты голос Гхажша. — Здесь перед рассветом всегда так. Сейчас Гхай коптилку зажжёт. Собирайся и побыстрее.
— Пожар что ли? — сказал я, невольно зажмурившись от полыхнувшего в темноте снопа искр. Когда я их открыл, крохотный огонёк уже освещал внутренность гханака и моих озабоченных спутников.
— Хуже. Королевские стрелки. В часе пути отсюда.
— За нами? — испугался я и стал быстро обуваться.
— Вряд ли, — покачал головой Гхажш. — Откуда им о нас знать. Может быть, просто грабить.
— Чего тут грабить? — удивился я, меняя стрелковый блузон на привычную куртку. — Нищета такая.
— Дети, женщины, — Гхажш пожал плечами. — Ещё скотина, но главное — женщины и дети. Кому повезёт, попадёт на виноградники Лебеннона. Кому не повезёт — в рудники в Белых горах. Кому совсем не повезёт, продадут в Рохан, лес валить, или ещё хуже — умбарским купцам на галеры. Ты готов?
— Вроде готов, — я проверил, как сидит на плечах сбруя. — Вспомнил. Воды надо набрать.
— Набрано, — Гхажш подал мне тяжёлую баклагу. — Пристегни. Парни, Вы готовы?
— Угу, — ответил из полумрака Гхай.
— Давно, — подтвердил Огхр.
— Угхлуук нас ждёт у колодца, берём бурдюки с водой и пошли, — Гхажш показал мне на округлый кожаный мешок, похожий на огромную колбаску.
— Как мы их потащим, — проворчал Гхай, взваливая себе на плечи такой же булькающий мешок, только немного побольше. — Тяжесть такую.
— Бактра обещали дать, — обнадёжил Гхажш. — У колодца на него перегрузим. До колодца потерпишь.
Снаружи была суета. Кричали ребятишки, слышался женский плач, кто-то тащил какой-то убогий скарб, кто-то гнал небольшой гурт тощих овец, множество народу пробегало мимо без видимой цели и смысла, и никто не обращал на нас внимания. Меня поразило, что орки оказались удивительно малы ростом. Из тех, что я успел увидеть по пути к колодцу, в Хоббитоне многих бы посчитали рослыми, а иных даже огромными. Но в Хоббитоне и меня нынешнего сочли бы огромным, а никто из попавшихся нам навстречу не был выше меня.
У колодца тоже была толпа, но уже иного рода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129