Да и не только в приданом дело. Лукреция и Тедди давно строили друг другу глазки и норовили затиснуться вдвоём куда-нибудь подальше от посторонних глаз при каждой случайной и неслучайной встрече. Я уже говорил о том, как у нас выбирают невест и женихов. То, что выбор отца Тедди совпал с выбором самого Тедди, можно назвать большой удачей. А может, и нет. Брендибэки часто поступают не как все. Так что Тедди был очень весел или, правильнее сказать, «изрядно навеселе» и моей печали не разделял.
Как бы то ни было, мы прихватили из кладовой пару бочонков пива, немалое количество закуски, сгрузили всё это на моего пони, так что у него начали разъезжаться ноги, свистнули для компании с десяток околачивавшихся вокруг молодых Брендибэков и Грибкинсов и отправились в рощу на берегу. На мальчишник. У Брендибэков на забавы молодых хоббитов всегда смотрели сквозь пальцы, поэтому и нашей гулянке по случаю предстоящих нам с Тедди помолвок никто не препятствовал, а столь небольшая убыль пива на обширных запасах Брендибэков никак не сказалась.
Может быть, вы знаете, что хоббиты — народ чрезвычайно основательный, и всё делают основательно. Пили мы тоже основательно, и одному из молодых Брендибэков дважды пришлось съездить на моём пони до кладовой. Начали мы с брыльского светлого, потому что оно было самым лёгким. Потом отдали должное нашему светлому, из Тукборо. Оно потемнее брыльского и имеет более терпкий вкус, хотя по крепости почти не отличается. Но, понятно, что больше-то всего мы выпили тёмного брендибэковского бралда. А это, я Вам скажу, весьма забористое пивцо. Цветом оно такое же тёмное, как вода Брендивина, за что его и зовут иногда в шутку Бралдавином. Вкус у него горько-терпкий, но приятный. А уж крепость… Мы-то привыкли. Да и вообще, хоббитский желудок быстро переваривает всё, что в него попало. А вот непривычному такое пиво быстро вскружит голову.
Я как-то, ещё в доростках, был с Тедди и его отцом в Бри. И там мне довелось видеть, как какой-то Верзила сверзился с лавки под стол всего с трёх кружек бралда. Пиво мы тогда и привезли Маслютику для его «Гарцующего пони». В последнее время Бри растёт, как опара у печи. Верзил в нём селится всё больше и больше, и все не дураки выпить. Так что бралд приносит Брендибэкам немалую долю их доходов, и нам, Тукам, наше светлое тоже.
К закату пиво плескалось у меня уже где-то между ушей, и я боялся наклоняться, опасаясь, как бы оно не вылилось. Тедди был ещё более хорош. Он-то начал отмечать свой будущий брак ещё до моего приезда. Молодые Брендибэки и Грибкинсы на ногах держались не все, а вокруг как-то незаметно потемнело. Пора уж было и по домам.
И тут мне захотелось в кустики. Знаете, как оно от пива бывает? А мы ещё и съели немало. Я отошёл, но свет от костра, который запалил кто-то из молодых Брендибэков, распространялся довольно далеко от поляны, и я отошёл ещё подальше. Будь я трезвее, то, наверное, заметил бы неладное, но в глазах плескалось пиво, да и не очень-то посмотришь по сторонам, когда сидишь со спущенными штанами. Я уже начал застёгиваться, когда позади что-то хрустнуло, и меня оглоушило чем-то тяжёлым…
Глава 2
Сначала в сознание пробилось назойливое журчание воды, а потом раздражающее, еле слышное капанье.
— Очнулся, маленький?
Голос был тихий, вкрадчивый. Он шёл чуть справа от меня и немного выше. Левее кто-то шумно сопел и шмыгал носом.
— Это хорошо, что очнулся, я уж тут хотел из-за тебя кое-кому задницу порвать на восемь клиньев. Открой гляделки-то да не менжуйся, что ты из себя девочку в обмороке изображаешь, я же вижу, ресницы дрожат, значит, очнулся.
Я сидел, привалившись к сырой земляной стенке. Одежда на мне: и куртка, и жилет — пропиталась холодной липкой влагой. Вся спина была мокрой, и меня трясло крупной дрожью, а за ворот, прямо на шею, со стенки стекала противная струйка. Тьма была вокруг, хоть глаз коли. Какие уж там ресницы сумел разглядеть говоривший… Я и его-то самого даже не видел, ощущал с трудом: просто тёмная громада рядом.
— Молодчик! Не тошнит?
Я помотал головой, и меня тут же вырвало.
— Ну вот, — сказал тот же голос уже недовольно, — все сапоги загадил. Если ты, Снага, ему голову стряс, я то дерьмо, что у тебя вместо мозгов, через уши выбью и жрать тебя заставлю. Понял?
— Это он с испугу, — ответил второй сиплый голос и снова шмыгнул. Говорили они на Всеобщем, но первый говорил, как обычно говорит всякий Верзила, а вот второй словно выталкивал звуки откуда-то из горла и так искажал слова, что я едва понимал его. — С испугу и с пережору. Видал, сколько они сожрали? Полсотни наших три дня шамать могли. Ростом-то с крысу, а куда входит столько? И пиво ещё… — сиплый голос завистливо вздохнул.
— Забудь о пиве и о жратве тоже забудь.
— Как же, забудь… Живут же… Я такой шамовки даже не видел никогда. А пива сколько? Грохнуть их всех надо было. У них много осталось, глотку бы порадовали.
— Глотку я тебе сейчас зубами порадую, если пасть не захлопнешь. Тебе, Снага, думать для здоровья вредно, можешь так, Снагой, и лапы откинуть. Сказано было что? Взять одного тёплым и целым. Таким и доставить. Вот и будем делать, что сказано. Один пропадёт — не сразу искать будут. А дюжину жмуриков на бережку найдут — нам потом не уйти.
— Да я так… Жрать охота…
Послышался звук удара и первый голос продолжил: «Я кому сказал пасть захлопнуть? Кляп ему сунь, чтоб не заорал, и пошли».
Жёсткая холодная лапа заткнула мне нос. Я попытался вдохнуть ртом, но в него тут же ловко засунули скользкую кожаную грушу. У груши на торчащем изо рта узком конце оказались завязки, которые стянули у меня на затылке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129