Спать можно когда угодно. Но не каждый же день нам удается побыть вместе!Это я знала слишком хорошо.— Люси, прошу тебя, — продолжал он. — Ты что, сердишься на меня, что ли?— Да, сержусь, — спокойно сказала я, стараясь не казаться слишком сердитой, чтобы не спугнуть его.— Но, Люси, послушай, пожалуйста, у меня была уважительная причина, — уверял он.— Что ж, послушаем.— Собака съела мою домашнюю работу, будильник не прозвонил, у велосипеда прокололась шина.Я не нашла в его словах ничего смешного.— Ох ты, ох ты, — протянул он. — Смотрите, какие мы серьезные, небось опять на меня злишься? Серьезно, Люси, причина была уважительная.— Так расскажи, будь добр.— Не по телефону. Лучше я приеду к тебе.— Ко мне ты не приедешь, пока я не услышу, что у тебя случилось, — отрезала я.— Ты ужасная женщина, Люси Салливан, — печально возопил он. — Ужасная! Жестокая!— Так что у тебя там? — осведомилась я.— Лучше, если я предстану перед тобой во всех трех измерениях сразу и все объясню. Бестелесные голоса сильно проигрывают перед живым общением, — гнул он свою линию. — Люси, ты же знаешь, как я ненавижу телефон.Да, это я хорошо знала.— Тогда приезжай завтра. Сейчас уже слишком поздно.— Поздно! Люси Салливан, когда время значило хоть что-нибудь для нас с тобой? Ты, как я, — свободный дух, не связанный временем. Что с тобой стряслось?Он секунду помолчал, а потом сдавленным от ужаса голосом произнес:— Боже мой, Люси… может, ты еще и часы себе купила?Я рассмеялась. Вот поросенок! Как же мне его напугать, если он меня смешит?— Приезжай завтра утром, Гас, — распорядилась я, стараясь говорить серьезно. — Тогда и поговорим.— Жить надо настоящим, — радостно возразил мне он.— Нет, Гас. Завтра.— Кто знает, Люси, что несет нам завтрашний день? Завтра все будет иначе, и кто знает, где окажемся мы?Сказал ли он это просто так или с затаенным смыслом, но я почуяла в его словах угрозу: завтра он может не позвонить мне, я могу никогда больше о нем не услышать, а сейчас, в эту самую минуту, он хочет меня видеть. Он мой, и мне придется вспомнить, что дареному коню в зубы не смотрят, а железо куют, пока горячо, и постичь разницу между синицей в руках и журавлем в небе.«Ты действительно хочешь иметь с ним дело на таких условиях?» — прозвенел голосок у меня в голове.«Да». — обреченно признала я.«Но разве у тебя совсем нет гордости?»«Нет, нет! Сколько раз можно повторять?!»— Ладно, Гас, — вздохнула я вслух, делая вид, что сдаюсь на уговоры с большой неохотой. — Приезжай.— Уже еду, — ответил он.Это могло значить, что у меня в запасе от пятнадцати минут до четырех месяцев, и надо срочно решить, краситься ли заново или оставаться как есть.Я знала, как опасно искушать судьбу: если я накрашусь, он точно не приедет. А если не накрашусь, то приедет, но будет настолько шокирован моим внешним видом, что тут же уйдет.— Что происходит? — прошептал голос у меня над ухом. То была Карен. — Это был Гас?— Прости, что разбудила, — кивнула я.— Ты ему сказала, чтобы убирался на хрен?— Ммм… нет, понимаешь, я ведь еще не все знаю. Он… в общем, он едет сюда, чтобы рассказать, что с ним было.— Сейчас?! В полтретьего ночи?!— Жить надо настоящим, — слабо возразила я.— Проще говоря, он был на вечеринке, ночевать ни к кому не напросился, и ему приспичило трахнуться. Отлично, Люси, ты знаешь себе цену!— Ты неправильно все понимаешь… — начала я. В животе у меня противно заныло.— Доброй ночи, Люси, — не слушая меня, вздохнула Карен. — Я пошла спать. — И хвастливо добавила: — С Дэниэлом.Я понимала, что через пять минут Дэниэл будет в курсе последних событий, потому что Карен рассказывала ему обо мне буквально все, — во всяком случае, все самое тайное и неприглядное. Никакой личной жизни у меня не осталось, и я ненавидела его за то, что он столько знает обо мне да еще имеет наглость меня судить.Он постоянно торчал у нас в квартире, и у меня уже возникало ощущение, будто мы вместе живем. Почему бы им обоим не отправиться домой к нему и не оставить меня в покое?«Хоть бы они разругались», — злобно подумала я.В конце концов я решила обмануть судьбу. Мне надоело уступать. Поэтому я слегка накрасилась, но одеваться не стала.Не прошло и десяти минут, как в тишине нашей уснувшей квартиры раздалась трель звонка, способная разбудить и мертвого. Затем на несколько секунд воцарился покой, и звонок зазвонил снова, еще громче, и не умолкал, казалось, часа полтора. Приехал Гас.Я отперла входную дверь и принялась ждать, но он все не шел. Потом снизу гулко донеслись голоса, и, наконец, спотыкаясь на каждой ступеньке, во всей своей красе появился мой милый — невероятно привлекательный, слегка растрепанный и пьяный.Я пропала — пропала окончательно и безнадежно. Только увидев его, я поняла, как страшно соскучилась.— Боже мой, Люси, — проворчал он, протискиваясь мимо меня в квартиру, — у этого вашего соседа отвратительный характер. А ошибиться может всякий.— Гас, что ты натворил? — спросила я.— Позвонил не в ту дверь, — обиженно буркнул он, направляясь прямо ко мне в спальню.Эй, эй, минуточку! Не слишком ли он торопится? Нельзя же вот так, за здорово живешь, после трехнедельного отсутствия впорхнуть в дом, рассчитывая тут же забраться в постель?Но он, очевидно, думал, что можно, потому что уже сидел на кровати и снимал башмаки.— Гас, — вкрадчиво сказала я, готовясь начать проповедь (ну, все, что положено говорить в таких случаях: как ты смеешь так со мной обращаться, что ты о себе возомнил, за кого ты меня принимаешь, я слишком себя уважаю (вранье), я этого так не оставлю (опять вранье), и так далее, и так далее).— А я ему говорю, Люси: «Я всего лишь разбудил вас, а вы орете, будто я в Польшу вторгся».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159