— Да нет же, — слабо отпиралась я.— Еще врет, — фыркнула Меридия. — Лучше посмотри в зеркало.
Не успела я открыть дверь, вернувшись домой в пятницу вечером, а Карен уже ждала меня в прихожей. Она взяла отгул на полдня, чтобы успеть сделать прическу и прибраться в квартире, и немедленно принялась меня организовывать.— Люси, мойся и переодевайся сейчас же. Мне надо вместе с тобой проверить, все ли готово.Справедливости ради отмечу: квартира просто сияла чистотой.Повсюду стояли живые цветы. На обшарпанный кухонный стол Карен постлала крахмальную белоснежную скатерть и поставила прелестный канделябр с восемью красными свечами.— Я и не знала, что у нас есть такой подсвечник, — заметила я, подумав, как мило смотрелся бы он у меня в спальне.— У нас его и нет, — отрезала Карен. — Я его одолжила.Когда я принимала душ, она громко постучала мне в дверь и крикнула:— Я там повесила чистые полотенца! Даже не думай их брать!
Пробило восемь. Все мы были готовы.Стол был накрыт, свечи зажжены, верхний свет пригашен, белое вино в холодильнике, красное — открыто и ждало своей очереди на кухне; кастрюльки, сковородки и прочие емкости с требующей разогрева едой стояли на плите и в духовке.Карен включила магнитофон, и из него полились какие-то странные звуки.— Что это? — изумленно спросила Шарлотта.— Джаз, — с легким недоумением ответила Карен.— Джаз? — презрительно фыркнула Шарлотта. — Но мы ненавидим джаз. Правда, Люси?— Да, ненавидим, — охотно подтвердила я.— Как мы называем тех, кто любит джаз, Люси? — не унималась Шарлотта.— Анораки задвинутые? — предположила я.— Нет, не так.— Битники козлобородые, художники недоделанные?— Вот именно, — радостно подтвердила она. — Эти, в черных фуфайках и лыжных штанах.— Возможно, но теперь мы любим джаз, — твердо сказала Карен.— То есть Дэниэл любит джаз, — проворчала Шарлотта.Карен выглядела умопомрачительно — или смехотворно, это как посмотреть. На ней было бледно-зеленое платье без рукавов, ниспадающее свободными складками на манер греческой туники. Волосы она подобрала наверх, но лицо обрамляли легкие пряди и локоны. Она блистала, и вид у нее был холеный и шикарный — намного выигрышней, чем у нас с Шарлоттой. Я надела свое золотое платье, то самое, в котором познакомилась с Гасом, потому что это мое единственное по-настоящему вечернее платье, но рядом с ослепительным нарядом Карен оно казалось жалким.Шарлотта, честно говоря, даже по сравнению со мной выглядела плохо. Она тоже была в своем единственном нарядном платье — пышном красном из полупрозрачной тафты, в котором выдавала замуж сестру. Наверно, с тех пор она немного поправилась, потому что ее грудь буйно выпирала из облегающего лифа без бретелек.Когда Шарлотта появилась на пороге спальни, Карен оглядела ее весьма скептически, сказала «Ого!» и покачала головой. Вероятно, она уже жалела, что все-таки не позволила Шарлотте надеть ковбойский костюм.Карен лихорадочно отдавала последние распоряжения.— Итак, когда они приедут, я займу их разговором в гостиной; ты, Люси, включишь духовку на самую малую мощность, чтобы подогреть картошку, а ты, Шарлотта, будешь помешивать…Вдруг она осеклась и с выражением полного ужаса на лице взвизгнула:— Хлеб, хлеб, хлеб! Я забыла купить хлеба! Все пропало. Да, все пропало. Им всем придется ехать по домам несолоно хлебавши.— Карен, успокойся. Хлеб на столе, — сказала Шарлотта.— Ах да. Да. Слава богу. Что же это я, в самом деле?В ее голосе уже звенели слезы. Мы с Шарлоттой обменялись страдальческими взглядами.На минуту Карен утихла, но потом посмотрела на часы.— Да где они все, мать их так? — воскликнула она, закуривая. Рука у нее дрожала.— Дай им шанс, — мягко заметила я. — Сейчас всего восемь.— Я сказала — ровно в восемь, — обиженно проговорила Карен.— Такие вещи никто не понимает буквально, — ворковала я. — Приходить минута в минуту вообще считается дурным тоном.У меня язык чесался напомнить ей, что это всего-навсего обед с друзьями и почетный гость — всего-навсего Дэниэл, но я вовремя остановилась. От Карен исходили волны агрессии.Мы сидели в напряженном молчании.— Никто не придет, — чуть не плача, сказала Карен, залпом выпив бокал вина. — Можно все выбрасывать. Ну что, пошли на кухню, вывалим эту чертову жратву в мусорное ведро.Она с размаху поставила бокал и встала.— Пошли, чего сидите!— Нет уж! — возмутилась Шарлотта. — С какой радости нам все выбрасывать? После всех наших стараний? Сами съедим, а что не съедим сразу, то заморозим!— Понятно, — злобно протянула Карен. — Сами, значит, съедим. А почему это ты так уверена, что никто не придет? Что ты такое знаешь, чего не знаю я?— Ничего, — раздраженно отмахнулась Шарлотта. — Ты же сама сказала…Раздался звонок. Это пришел Дэниэл. На безупречно накрашенном лице Карен отразилось несказанное облегчение. Боже мой, подумала я, подскочив на месте, а ведь она, кажется, и правда к нему неровно дышит.Дэниэл был в черном костюме и ослепительно белой рубашке, оттенявшей легкий загар после февральского отпуска на Ямайке. Высокий, красивый, темноволосый, он много улыбался, волосы эффектно падали ему на лоб, и он принес две бутылки охлажденного шампанского — идеальный гость, да и только. Я не могла сдержать улыбку. Хорош невероятно, манеры лучше некуда, придраться не к чему — рекламная картинка, да и только.Он сказал все, что полагается говорить милому, воспитанному человеку, приходя на домашний обед: «Ммм, как вкусно пахнет, что это?» и «Карен, ты чудесно выглядишь. И ты, Шарлотта».Только когда он добрался до меня, учтивость несколько изменила ему.— Салливан, над чем это ты смеешься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159