Как думаешь, эти самые анчоусы (он произнес «анчовусы») можно смешивать с ананасами?Я восхищалась долготерпением Дэниэла, но в глаза ему пока смотреть не отваживалась.Привезли пиццу и пиво, и мы втроем уселись за кухонный стол. Как только все было съедено, папа снова начал поглядывать на Дэниэла. Напряжение нарастало.Прямо на Дэниэла он не смотрел, только злобно косился, когда тот смотрел в другую сторону. Стоило Дэниэлу повернуться, как папа быстро отводил глаза. Дэниэл чувствовал на себе недобрые взгляды и решил попробовать застичь папу врасплох. Он сидел, безмятежно потягивая пиво, и вдруг резко оборачивался к папе, который буравил его глазами. В следующее мгновение папа тоже отворачивался и с невинным, как у ангела, лицом потягивал свое пиво.Это продолжалось несколько часов — так, во всяком случае, мне показалось.Обстановка накалилась настолько, что, покончив с пивом, мы поспешно открыли бутылку виски.Несколько раз, когда папа поворачивался к телевизору, чтобы нанести очередное оскорбление вещавшему с экрана политическому деятелю («высунь-ка язык, чтобы мы увидели черную полосу посередке от этого твоего подлого вранья!»), Дэниэл принимался делать мне энергичные знаки, гримасничать, кивать головой на дверь, намекая, что нам надо выйти в другую комнату. Вероятно, в гостиную, чтобы завершить начатое в прошлый раз.Я его игнорировала.Наконец папа решил пойти спать.К тому времени мы все порядочно напились.— Ты что это, вздумал всю ночь у нас торчать? — спросил папа Дэниэла.— Нет, — ответил тот.— Ну, так и проваливай, — заявил папа, вставая из-за стола.— Мистер Салливан, вы не возражаете, если я скажу Люси два слова наедине? — вежливо спросил Дэниэл.— Возражаю ли я? — взвился папа. — После того, что вы тут вытворяли позавчера вечером, я еще как возражаю!— Прошу прощения, — смиренно сказал Дэниэл, — и могу вас уверить: больше подобное не повторится.— Обещаешь? — строго спросил папа.— Честное слово, — торжественно произнес Дэниэл.— Ну ладно, — смилостивился папа.— Спасибо, — поблагодарил Дэниэл.— Помните, я вам поверил, — грозя нам пальцем, заявил папа. — Больше никакого баловства!— Ни в коем случае, — подтвердил Дэниэл. — Ни баловства, ни озорства, ни шалостей.Папа взглянул на него с явным подозрением, будто раздумывая, не дурачат ли его, но Дэниэл сделал сверхчестное лицо, дескать, вы, мистер Салливан, можете доверить мне свою дочь.Не вполне убежденный его спектаклем, папа пошаркал к себе.Разумеется, я ожидала, что Дэниэл бросится на меня, как только за папой закроется дверь, и была крайне обескуражена, когда он этого не сделал. Я с нетерпением ждала, как буду защищать свою честь и потом весь вечер называть его извращением.Но он совсем сбил меня с толку тем, что только нежно взял меня за руку и мягко сказал:— Люси, я хочу поговорить с тобой об одном важном деле.— Ах да, — язвительно отозвалась я. — О моей… хи-хи… квартире.Как и всякая женщина, я понимала, к чему он клонит.— Да, — кивнул он. — Надеюсь, ты не подумаешь, что я сую нос, куда не просят, — то есть именно так ты и думаешь, — но, пожалуйста, пока не отказывайся от нее.Я очень смутилась: я действительно не ожидала, что он пожелает говорить со мной о моих жилищных проблемах.— Но почему? — спросила я.— Я прошу только об одном: не спеши туда, откуда потом не сможешь выбраться.— Я и не спешу.— Нет, спешишь, — возразил этот мерзавец. — Сейчас ты слишком расстроена, чтобы принять взвешенное решение.— Еще чего, — пробурчала я, и глаза мои наполнились слезами.— Вот, вот, — сказал он. — Посмотри на себя.Может, кое в чем он был и прав, но сдаваться без боя не хотелось.Я отхлебнула большой глоток виски и спросила:— Но какой в этом смысл? Жить у папы и платить за пустую комнату?— Может, через какое-то время тебе не захочется жить у папы, — предположил Дэниэл.— Не говори глупостей, — возразила я.— Ну, вдруг, например, вернется твоя мама. Может, они с папой помирятся.— Вряд ли, — хмыкнула я.— Ладно, пусть, а представь: поехала ты в город, на последний поезд в метро не успела, а тратить тысячу фунтов на такси до Эксбриджа не хочешь? Разве не разумно иметь на такой случай комнатку в самом центре, на Лэдброк-гров?— Но, Дэниэл, — безнадежно сказала я, — не будет больше никаких вечерних поездок в город. Эта часть моей жизни прошла. Еще виски хочешь?— Да, пожалуйста. Люси, я за тебя беспокоюсь, — с озабоченным видом продолжал он.— Не беспокойся, — разозлилась я. — И не надо делать такое лицо, я тебе не одна из… из твоих женщин. Очевидно, до тебя не доходит, как серьезно то, что произошло с моей семьей. Моя мать бросила моего отца, и теперь я полностью в ответе за него.— Каждый день у кого-то матери бросают отцов, — возразил Дэниэл. — И отцы как-то справляются сами. Им вовсе не нужно, чтобы ради них дочери отрекались от всего и вели себя так, будто постриглись в монахини.— Дэниэл, я хочу ему помочь, для меня это не жертва. И я должна это сделать, выбора у меня нет. Неважно, если по вечерам я больше не смогу ходить веселиться. Мне и так в последние месяцы жилось невесело.Я чуть не прослезилась при мысли о собственной добродетели и дочерней преданности.— Прошу тебя, Люси, повремени хотя бы месяц.В отличие от меня, Дэниэл не особенно растрогался.— А, ну ладно, — согласилась я.— Это обещание?— Допустим, что так.А потом я случайно взглянула на него. Господи, как хорош! Я чуть не опрокинула свой стакан.Кроме того, я с нетерпением ждала, когда же он начнет ко мне приставать. Я была настолько уверена в его потаенном желании увидеться со мною, чтобы попытаться соблазнить, что не пережила бы, уйди он, даже не предприняв такой попытки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159