Ненавижу этот дом. И приходить сюда ненавижу.Тут я спохватилась и строго сказала:— Дэниэл! Скажи при маме хоть слово про Гаса, и я тебя убью.— Будто я сам не понимаю, — обиделся он.— Вот и хорошо, что мы друг друга понимаем.— По-твоему, она не обрадуется? — желчно спросил Дэниэл.— Заткнись! 36 Я увидела, как в окне гостиной колыхнулась штора. Мама побежала открывать входную дверь раньше, чем мы успели нажать кнопку звонка.Я сразу же загрустила.Неужели ей больше нечего делать?— Входите, входите, добро пожаловать! — весело защебетала мама — само гостеприимство и любезность. — Вечер такой холодный, скорее в тепло! Как дела, Дэниэл? Какой ты молодец, что не побоялся долгой дороги и приехал к нам! Замерз? — спросила она, хватая его за руки. — Нет, вроде не очень. Снимайте пальто и проходите в дом, я только что поставила чайник.— Не знал, что нас ждет чайная церемония, — многозначительно и лукаво улыбнулся ей Дэниэл.— Перестань! — по-девчачьи звонко рассмеялась она, беззастенчиво строя ему глазки. — Ужасный человек, ужасный!Я засунула в рот два пальца и тихо захрипела.— Прекрати, — шепотом приказал Дэниэл. — Ты ведешь себя как капризный ребенок.Его слова разозлили меня, поэтому, когда мы сняли пальто в крохотной прихожей и оставили их на перилах лестницы, я сделала глупую гримасу и раз пятьдесят противным голосом произнесла: «Капризный ребенок».Потом мы немного подрались. Я пыталась ударить его, но он поймал мои запястья и держал крепко. Потом он смеялся надо мной, пока я лягалась и извивалась в его лапищах, стараясь вырваться, но не могла ослабить его хватку ни на дюйм, а он стоял как ни в чем не бывало и ухмылялся.Эта демонстрация мужской силы несколько растревожила меня. Будь на месте Дэниэла любой другой мужчина, потасовка вышла бы очень эротичная.— Ты, громила!Я знала, что он обидится, и была права, потому что он немедленно меня отпустил. И тут я испытала легкое разочарование. Извращенная я все-таки натура.Мы вошли в теплую кухню, где мама сновала вокруг стола, возясь с печеньем, сахаром и молоком.Папа, тихонько похрапывая, дремал в кресле. Пушистые белые волосы вихрами торчали над его головой. Я нежно пригладила их. Очки сидели на носу косо, и у меня болезненно сжалось сердце: я вдруг поняла, что папа похож на старика. Не на мужчину средних лет, не на пожилого, а на сухонького старичка.— Сейчас выпьете по большой чашке горячего чая и совсем отогреетесь, — сказала мама. — Люси, у тебя новая юбка?— Нет.— Откуда она?— Она не новая.— Я отлично слышу. Так откуда?— Ты все равно не знаешь.— А ты попробуй, скажи, — я ведь не такая старая перечница, как она думает, — звонко рассмеялась она, обращаясь к Дэ-ниэлу и через весь стол подвигая к нему блюдо с печеньем.— Кукай, — процедила я сквозь зубы.— Ничего себе название для магазина, а? — осклабилась она, притворяясь, что ей смешно.— Я же говорила, ты не знаешь.— Не знаю. И знать не хочу. Из чего она? — Мама помяла пальцами ткань.— Откуда мне знать? — огрызнулась я, вытягивая подол из ее клешней. — Если вещь мне нравится, я ее покупаю, а из чего она, мне все равно.— По-моему, чистая синтетика, — продолжая ощупывать юбку, заметила мама. — Смотри, смотри, искры летят!— Перестань!— А подол как обработан — малый ребенок лучше подрубил бы. Сколько, ты говоришь, ты за нее отдала?— Я ничего не говорила.— Ладно, так сколько же?Мне хотелось ответить, что этого я ей говорить не собираюсь, но я понимала, как по-детски это прозвучит.— Не помню.— Помнить-то ты помнишь. Тебе просто стыдно сказать мне. Наверняка цена несуразная и отдала ты намного больше, чем она того стоит. Да, Люси, деньги считать ты не умела никогда.Я стоически молчала.— Знаешь старую поговорку: дураку и его деньгам всегда не по пути.И снова мы все трое погрузились в тяжелое молчание. Я демонстративно не прикасалась к чаю, потому что готовила его мама.Вечно она будит во мне все самое дурное.Напряжение разрядил Дэниэл: он вышел в прихожую и вернулся с тортом, купленным для гостеприимной хозяйки.Разумеется, она пришла в телячий восторг и накинулась на Дэниэла, как кожная сыпь.— Вот это я понимаю — воспитанный человек! Спасибо, только зачем же было тебе тратиться? Увы, дела мои печальны, если моя собственная родная кровиночка пришла к матери с пустыми руками.— Это не от одного меня, а от нас обоих, — нашелся Дэниэл.— Подлиза, — едва слышно прошептала я через стол.— Вот как, — промолвила мама. — Что ж, Люси, спасибо. Только разве ты не знала, что в пост я шоколада не ем?— Но здесь нет шоколада, — слабо возразила я.— Шоколадный торт без шоколада не бывает, — ответствовала она.— Так заморозь его и съешь, когда кончится пост, — посоветовала я.— Он испортится.— Не испортится.— И вообще это противоречит душевному состоянию поста.— Ладно, ладно! Не ешь. Мы с Дэниэлом сами съедим.Торт раздора сиротливо торчал посреди стола, вдруг превратившись в нечто угрожающее вроде часовой бомбы. Если б я верила в сверхъестественные явления, то поклялась бы, что он тикает. Я знала, что быть съеденным ему не суждено.— Люси, а от чего ты отказалась ради поста?— Ни от чего! В моей жизни проблем и без того хватает, — уныло добавила я, надеясь дать ей понять, что речь идет о моем визите к ней. — Мне не нужно ни от чего отказываться.К моему удивлению, она не стала придираться, а посмотрела на меня почти… нежно. Но недолго.— Я приготовила твое любимое блюдо, — сказала она задушевно.А я и не знала, что у меня здесь есть любимое блюдо. Любопытно поглядеть, что она там такое настряпала.Но из чистой вредности я ответила:— Ой, мама, как здорово! Я и не знала, что тайская кухня тебе по силам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159