Если бы речь шла не о знаменитом алмазе, он бы посмеялся над наивной попыткой своего друга напустить вокруг камня дополнительного тумана. Но сейчас…
Даже самые трезвые люди пьянеют в присутствии особенно больших ценностей. Невозможно себе представить человека, способного пошутить перед горой золота на миллион фунтов.
На это способен только сумасшедший.
— Знаешь, Уильям, мы поступим следующим образом, — сказал Ливингстон на пятый день плавания, когда страсти улеглись и в голове составился новый план, — мы не поплывем сразу в Нью-Йорк.
Капитан вскинулся:
— То есть как это?
— Мы высадим тебя в южной части Лонг-Айленда.
— Я не хочу в южную часть Лонг-Айленда, я хочу как можно скорее увидеть Камиллу! Я переоденусь, побреюсь наголо, приклею бороду, но я отправлюсь к ней.
— Когда ты явишься к ней лысый, бородатый и переодетый индейцем, ее хватит удар.
— Ты сообщишь ей, в каком виде меня ждать.
— Я сообщу ей, где тебя искать. И она сама к тебе прилетит. На крыльях страсти.
Ливингстон подумал, что с крыльями страсти он чуть пересолил. Но Кидду так не показалось. Его озаботило другое:
— Как же она прибудет ко мне, если ей нельзя вставать?
Друг тут же нашелся:
— Ее привезут.
— Доктора?
— Хотя бы и они. Пусть, кстати, поприсутствуют при алмазной процедуре и поумерят свою ученую спесь.
— Отлично!
— Вот именно. После этого ты отдашь алмаз, его отвезут в Лондон, скандал будет исчерпан. Ты сможешь появляться открыто. Останется лишь погасить издержки.
Кидд кивнул:
— Да, пусть эти серьезные люди в париках заплатят мне за то, что я пережил.
Ливингстон налил себе рома и выпил его одним циничным глотком.
— Боюсь, Уильям, ты немного неверно представляешь себе ситуацию.
— Возможно. Я даже тебя сейчас не вполне понимаю.
— Так вот… — Торговец задумался, стоит ли говорить то, что он вознамерился сказать, но, так ничего и не решив, продолжил: — Поскольку алмаз поступит индийскому послу, а от него к королю, те господа, что снарядили «Приключение», понесут большие убытки. Тебе надо подумать, чем их возместить. У тебя, насколько я понимаю, был корабль, тот, на котором ты приплыл на Эспаньолу, но теперь его нет. Как и груза, в нем, видимо, имевшегося.
Кидд вздохнул:
— Груз мне не принадлежал, я отказался от своей доли.
— Почему?
— Чтобы спасти друга. Его звали Базир, он был очень хороший и умный человек. Мы разговаривали с ним часами. После Камиллы и тебя он был мне самым близким человеком.
Ливингстон достал из кармана платок и тщательно вытер потное лицо.
— Базир?
— Да.
— Мусульманин?
— Да.
— Теперь я знаю, кто взял королевский декрет.
Кидд поморщился, как будто Ливингстон сказал совершенно несусветную глупость.
— Он не только его взял, но еще и доставил ко двору Великого Могола.
— Ты безумец. Базир мой друг. Он не мог так поступить! Друзья не могут так относиться друг к другу.
Ливингстон просто махнул рукой.
— Ну, вот ты, ты мог бы так поступить. Ты торгуешь, ты любишь деньги, так скажи, разве за деньги, даже за большие деньги, ты бы мог меня предать?
Торговец встал из-за стола.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Я не отвечаю на глупые вопросы.
«ПРИЗ АВАНТЮРИСТА»
(продолжение)
Яблоневый сад миссис Джонсон-Кидд снова был в цвету.
Тяжелые майские пчелы сновали в благоуханных кронах.
Черная дворня была так же ленива, как и два года тому назад, когда под этими цветущими сводами Ливингстон вел своего друга капитана Кидда в дом белотелой вдовы.
Теперь торговец шагал один.
Нервно постукивая тросточкой в кирпичную дорожку и хмуро поглядывая по сторонам.
Май не радовал мистера Ливингстона и не мог смягчить своей волшебной пышностью несомненное разлитие желчи в его организме.
Поднявшись по ступеням, гость решительно вошел внутрь. За время, прошедшее с отплытия капитана Кидда к туманным мадагаскарским берегам, мистер Ливингстон стал в доме миссис Джонсон-Кидд совсем своим человеком.
Он приезжал когда ему вздумается.
Приводил кого пожелает.
С удовольствием ел и пил.
Впрочем, соломенную вдовушку это мало стесняло. Она не ограничивала себя в знакомствах. Любила шумные застолья и всевозможное музицирование.
Клавесин в ее доме не умолкал.
Часто она в большой компании отправлялась на лодках вверх по Гудзону. Тогда устраивались очаровательные пикники, с кострами и плясками вокруг них.
Правда, заплывали не слишком далеко, чтобы, не дай Бог, не столкнуться с индейцами.
В большой гостиной Ливингстон никого не обнаружил. Тогда он прошел дом насквозь и оказался на заднем крыльце, мало чем уступавшем парадному. С него открывался вид на парк, устроенный как бы по английской моде.
Газон.
Кусты, подстриженные в виде шаров.
Пруд с ажурной беседкой на берегу.
Лодка, возле беседки.
Все это великолепие прозябало без внимания миссис Джонсон.
Ливингстон вернулся и столкнулся с Ситти, мулаткой-горничной. На ее лице был написан ужас. Еще бы, она пропустила появление гостя и не доложила о нем госпоже.
— Где миссис Джонсон?
Ситти силилась что-то сказать, теребила фартук, судорожно сглатывала слюну.
— Да что с тобой? Не заболела ли миссис Джонсон?!
Мулатка невнятно помотала головой и еще яростнее взялась за свой фартук.
Ливингстон был весьма удивлен. Он понимал, что поставил девчонку в дурацкое положение своим внезапным, после двухнедельного отсутствия, появлением, но уж больно она нервничает.
Может, и правда что-то случилось?
Вот будет номер, если Камилла действительно заболеет.
Как раз к приезду мужа.
А алмаз не подействует!
— Ты мне ответишь что-нибудь? Ладно, я сам поднимусь в спальню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111