Правда, корабль был направлен самим Аурангзебом к Вильгельму Оранскому.
Говоря честно, на таком корабле могло быть все, что угодно.
Единственным человеком, кто не догадывался о настроениях и размышлениях команды, оставался лорд Белломонт. Он стоял слишком высоко надо всеми, даже над капитаном Киддом, чтобы до него могли долететь капли из кипящего котла матросских настроений.
Сто тысяч фунтов!
Не было такого человека на борту «Одинокого сердца», кто не прикидывал, как бы можно было разделить эти деньги.
Даже если половину отдать офицерам и капитану, останется пятьдесят тысяч. По пятьсот фунтов на брата.
От таких чисел начинала кружиться голова.
Впрочем, с какой это стати отдавать офицерам целую половину?
Хватит с них и трети. Итак, получится по три тысячи фунтов. Или около того.
Говоря о том, что лорд Белломонт был единственным, кто не догадывался о настроениях команды, мы допустили неточность. Таких людей было двое. Второй — капитан Кидд.
Его нисколько не занимало, какое впечатление произвели на матросов рассказы о кладе капитана Леруа. У него имелись свои объекты для мечтаний. Он часами лежал на спине с закрытыми глазами и беседовал с Камиллой.
Единственное, что заставляло его немного скучать, — это отсутствие света.
И вот однажды, когда он, по своему обыкновению, предавался приятным размышлениям в темноте, он услышал тяжелое дыхание справа от себя.
Кто-то приблизился к решетчатой двери, желая остаться незамеченным.
— Кто здесь?
— Извините, сэр, это я. Игл. Боцман.
— Почему же вы без… а, понимаю.
— Вот именно, сэр. У меня к вам дело, о котором не все должны знать.
Кидду почему-то стало невообразимо скучно. Он не знал, о чем пойдет речь, но был уверен, что она пойдет о неприятном.
— Мне кажется, сэр, что имеет место некая несправедливость по отношению к вам. Клянусь…
— Зубами акулы и хвостом сатаны.
— На ваш выбор. Мне кажется, вы достойны более уютной каюты.
Кидд невидимо усмехнулся:
— Пожалуй.
Боцман принял это слово за полное согласие.
— Одно ваше слово — и вы поменяетесь местами с этим индюком, губернатором Нью-Йорка.
— Да-а?!
— Нет ничего проще. Я лучше всех знаю настроения в команде. Две трети твердо на вашей стороне и готовы идти за вами куда угодно, хоть в глотку к самому черту.
— Вот как?
— Да. Я прощупал настроение нескольких офицеров, они не так верны присяге и короне, как может показаться. У штурмана, я это знаю точно, громадные долги…
— Что же он так?
— Карты, сэр.
— А я, представьте себе, в карты совсем не умею играть. Ну, совсем.
— Позвольте заметить, сэр, весьма ценная черта в капитане — отсутствие глупого азарта. Особенно когда идешь на серьезное дело.
— Что вы имеете в виду?
— Я думал, что вы и так все поняли. Но если угодно, могу сказать прямо. Мы готовы отдать вам корабль, а вы отведете нас к сокровищам Леруа. Не волнуйтесь, вы получите свою капитанскую долю.
— А какова она, капитанская доля?
— Две пятых, сэр. Я слыхал, что в Береговом братстве именно такие правила.
Кидду уже успел надоесть этот бесполезный разговор, но при всей своей бесполезности он сумел зайти довольно далеко.
— Вы знаете…
— Игл, сэр.
— Да, Игл. Так вот, я бы с охотой сделал то, что вы от меня просите, и даже не взял бы свои две пятых, когда бы золото лежало там, где его оставил капитан Леруа.
— Он его перепрятал?
— Нет. Я отдал его Каллифорду в качестве выкупа за друга. Я ведь уже рассказывал эту историю.
— Сто тысяч фунтов за друга?!
— Ну, пусть будет сто тысяч, если хотите. Только их все равно нет.
Долгое и недовольное молчание было ему ответом.
— Вы поняли меня, Игл?
— Да. Вы, видимо, не доверяете мне. Почему?
— Почему бы мне вам не доверять? Я совершенно вас не знаю, значит, я не знаю о вас ничего плохого.
Опять тишина. Опять темнота, дышащая табачным перегаром.
— Что мне нужно сделать, чтобы вы мне поверили? Что было ответить на такой вопрос?
Капитан ответил правду:
— Не знаю.
— Понятно.
Капитан испугался:
— Что — понятно?
Ответ боцмана его слегка успокоил:
— Мне нужно подумать.
Хотя, если разобраться, успокаиваться оснований не было. Ведь можно себе представить, к каким результатам мог привести мыслительный процесс в голове боцмана, склонного к авантюрам и беспочвенным мечтаниям.
Господи, размышлял Кидд, почему они не хотят оставить меня в покое? Я не желаю больше шляться по морям, не хочу захватывать корабли и делить добычу.
Для чего мне все это, если я не выполню обещание, данное Камилле?
Такие мысли появились у капитана после третьего визита боцмана Игла.
Каждый раз Кидд однозначно и определенно заявлял, что никаких денег там, где они раньше были, там, куда их спрятал капитан Леруа, больше нет. Они в карманах Каллифорда, а еще вернее, рассыпаны в портовых кабаках и борделях по всему побережью Индийского океана.
Иногда золото собирается в громадные сундуки, иногда оно расползается по маленьким кошелькам.
Эта почти экклезиастовская мысль ничуть не убедила боцмана и его единомышленников.
Они остались в убеждении, что деньги есть. Что их там намного больше, чем сто тысяч. И капитан Кидд приберегает все их для себя.
Были среди желающих обогатиться и совсем горячие головы, они предлагали прежде захватить корабль, а потом уж вести переговоры с капитаном. И вести их соответствующим способом, то есть воткнув горящие фитили между пальцев.
— А вдруг он все равно откажется говорить?
— Чем большие муки он будет терпеть, тем больше золота в том сундуке.
Мысль эту все сочли верной, но вместе с тем и бесполезной. Она носила слишком теоретический характер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111