Михаила и дошли до набережной на левом берегу Сены.
Там они на минуту остановились и начали совещаться.
— Ну, так, значит, мы пойдем теперь в Лувр, — сказал Генрих.
— Это будет довольно благоразумно, — сказал Ноэ,— тем более, что, если верить хозяину нашей гостиницы, господин Пибрак дежурит сегодня.
— Но я должен отнести письмо Коризандры, — заметил на это принц.
— На улицу Урс, к ювелиру Лорио, не так ли?
— Именно.
Ноэ чуть заметно улыбнулся.
— Я думал, что Коризандра вероломная женщина и что ваше высочество не желает...
Ноэ не докончил.
— Ошибаешься, Ноэ, мой милый, — я не люблю более Коризандру.
— Неужели?
— И я отомщу ей за ее вероломство.
— Каким образом?
— Начну ухаживать за прекрасной ювелиршей, ее подругой.
Ноэ начал напевать охотничью песенку.
— Это, однако, не помешает вам, Генрих, по вашем возвращении в Беарн отправиться на поклон к Коризандре.
— Никогда!
— И поклясться ей, что вы были ей верны.
— Эге! Да ты, кажется, начал читать мне наставления, — сказал принц.
— Да сохрани меня Бог!
— А я мог бы спросить тебя, зачем это ты так любезничал несколько минут назад с дочерью этого противного Ренэ-флорентийца?
— Она очень красива, и я не отказался бы от такой любовницы...
— Однако это было бы опасно.
— Опасность придает прелесть любви.
— Ноэ, Ноэ, ты теряешь благоразумие. Ты меня считал неблагоразумным, а теперь сам набрался храбрости.
— Я не принц и приехал в Париж не для того, чтобы...
— Тс, — остановил его Генрих, — будет еще время и для политики. Ну, так на чем же мы порешим?
— Это как вам будет угодно.
— Значит, мы идем в Лувр?
— Нет, мы пойдем на улицу Урс. Так же, как и вам, мне хочется увидеть прекрасную ювелиршу, миндалевидные глаза которой должны отвлечь ваше внимание от прекрасных придворных дам и сохранить ваше сердце для любви графини.
Принц взял под руку Ноэ, и они, справившись, как пройти, перешли площадь замка, дошли до улицы Сен-Дени и остановились перед улицей Урс, одной из самых узких в Париже того времени.
Молодой человек лет двадцати, в куртке из толстого коричневого сукна и шляпе без пера, с небольшим ящиком под мышкой выходил с улицы в ту минуту, когда туда входили наши молодые люди. Молодой человек с виду походил на приказчика, и Ноэ остановил его.
— Друг мой, это улица Урс, не так ли?
—- Да, сударь.
— Знаете ли вы ювелира Лорио, который живет здесь?
— Это мой хозяин, господа, — ответил приказчик, отвешивая поклон. — Меня зовут Вильгельм Веркон-сен. Я родился в Шалоне на Сене и служу приказчиком у ювелира Лорио.
— Итак, мой милый, — сказал принц, — наша встреча как нельзя более удачна.
— Вы знаете, милостивые государи, господина Лорио?
— Мы явились по поручению одной знатной дамы, которая близко знает его самого, а также и его жену.
Вильгельм Верконсен поклонился.
— Госпожи Коризандры графини Грамон, — прибавил Генрих.
— Ах! — сказал приказчик, который, по-видимому, хорошо знал дела и знакомых своих господ. — Вы, господа, вероятно, приехали из Беарна?
— Совершенно верно.
— Моего хозяина нет дома, — продолжал Вильгельм, — зато хозяйка дома.
— В таком случае проводите нас к ней.
Вильгельм с минуту колебался.
Генрих, по-видимому, угадал причину и вынул из кармана письмо Коризандры.
— Взгляните, — сказал он приказчику, — мы не прощелыги какие-нибудь.
Вильгельм покраснел до корней волос. — Извините, господа, — сказал он, — но молва приписывает моему хозяину огромное богатство, хотя это неправда...
— Гм, — пробурчал Ноэ.
— И не проходит дня, чтобы не пытались обокрасть его лавку.
— Прекрасно! — прошептал Ноэ в сторону. — Ты глуп. Мы имеем в виду не деньги твоего хозяина, а его жену.
Вильгельм Верконсен повернул обратно и пошел впереди молодых людей, чтобы показать им дорогу.
— Пожалуйте же, господа, — сказал он, — жена моего хозяина, по всей вероятности, в лавке за конторкой.
Дойдя до середины улицы, Вильгельм остановился перед одноэтажным домом.
Окна его были забраны крепкими железными решетками, стены были очень толсты, а в массивной дубовой двери, обитой железом сверху донизу, на высоте человеческого роста было прорезано окошечко, которое отворялось каждый раз, когда являлся посетитель.
«Это не дом торговца, а целая крепость», — подумал Ноэ.
Вильгельм поднял тяжелый бронзовый молоток, который, упав, произвел глухой звон внутри жилища.
Окошечко немедленно открылось.
— Кто там? — раздался ворчливый голос.
Молодые люди увидели в окошке костлявое лицо цвета пергамента, обрамленное белой как снег бородой.
— Это я, Яков, я — Вильгельм.
— Ах, хорошо, — сказал старик, — ты один?
— Нет, со мною эти господа.
Старик подозрительно оглядел Генриха Наваррско-го и его спутника.
— Ты их знаешь?
— Они приехали из Беарна.
— Ты знаешь их? — повторил упрямый старик.
— У них есть с собою письмо от графини Грамон к госпоже Лорио.
— А, — протянул старик, — это дело другое. Хотя...
— Послушайте, господин Яков, — сказал Генрих Наваррский самым заискивающим голосом, — успокойтесь, мы пришли не с тем, чтобы занять под залог или как-нибудь иначе.
Слова эти окончательно успокоили недоверчивого главного приказчика господина Лорио.
Дверь повернулась на петлях и пропустила посетителей в темную прихожую, в глубине которой находилась витая лестница.
Налево была открыта дверь. За нею находилась лавка.
— Войдите, господа, — сказал старик, закрыв за ними дверь, задвигая задвижки и запирая их на два замка.
Господин Яков олицетворял собою тип еврея средних веков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63