Оба они были так одиноки после смерти Льюка.
Она часто думала о Льюке, и сердце ее наполнялось печалью. Бедный Льюк… бедное дитя… ему не дали возможности побороться за жизнь.
Харлан стоял у школы, когда она пришла. Она хотела взять его за руку, но он вырвался.
– Ну, как ты, дитя? – спросила она и подумала при этом, какой он красивый мальчик.
– Не зови меня больше так, мама, – Харлан оглянулся, не слышал ли кто-нибудь из товарищей.
– Хочу купить тебе мороженое, – сказала Арета Мэй.
На сердце у Харлана было тяжело. И он не хотел мороженого, он хотел, чтобы Бог опять послал на землю Льюка. И может, Бог уговорит также Синдру и Ника остаться.
Бетти Харрис не удивилась.
– Я знала, что скоро ты навостришь лыжи, – сказала она, пригласив Ника в гостиную, – но все-таки я не ожидала, что это будет так скоро.
– Но мне здесь больше нечего делать, – объяснил он, шлепаясь на ее чрезмерно мягкую пышную кушетку. – Я должен удрать от своего старика как можно скорее, если не хочу кончить так, как он.
– А почему ты решил, что и с тобой может то же случиться? – спросила Бетти.
Потому что, если я останусь с ним, у меня в жизни не будет шанса.
– А ты воображаешь, что какие-то возможности тебя ожидают в Чикаго?
– А почему же нет? Это большой город.
– В больших городах творится много жестокого, – ответила она тихо, – а ты молод и красив. И, уверена, что получишь много предложений, однако не всегда таких, о которых мечтаешь.
– Я смогу о себе позаботиться, – сказал он обиженно.
– Я знаю, – она вздохнула, думая, как он уязвим, несмотря на мужественное и даже жесткое выражение лица. – Мне будет не хватать тебя, Ник. Замечательно это было – учить тебя, ты действительно талантливый парень. У тебя врожденная способность перевоплощаться в персонажа, которого игра-
ешь. – И она немного поколебалась, прежде чем наградить его высшей похвалой. – Иногда ты мне напоминаешь молодого Джеймса Дина.
Он засмеялся, слегка смутившись:
– Ну, не надо уж так меня хвалить, а то я, пожалуй, испугаюсь и никуда не поеду.
А Бетти Харрис смотрела на него очень серьезно.
– Если увидят, как ты играешь, если у тебя появятся такие возможности… Но нет, я не должна тебя настраивать, потому что актерское дело – это самая трудная профессия в мире. – Она опять вздохнула. – Ты знаешь, что большинство актеров большую часть жизни сидят без работы, да?
– Я должен попробовать, – сказал он, желая, чтобы она перестала нести эту дерьмовую чепуху.
Но она с мудрым видом кивнула:
– Да, ты прав. Надо надеяться. Подожди минутку.
Она вышла, а он встал и обошел комнату. Ему очень нравилась гостиная Бетти, она была такая теплая, такая уютная, это и есть настоящий дом. Здесь стояли фотографии в серебряных рамках и было полно интересных книг. Господи, как бы он желал, чтобы его с самого детства поощряли читать! Но он не знал, что такое книга до тех пор, пока не пошел в школу.
Он взял фотографию, где она была снята в белом кружевном платье, а вокруг юного лица рассыпались мягкие локоны.
– Я хорошенькая была тогда, правда? – сказала она, выйдя из соседней комнаты внезапно, так что он даже не вздрогнул.
– Вы и сейчас такая, – галантно ответил он.
– Молодой, но шустрый. Знаешь, у тебя всегда будет женщина, чтобы о тебе позаботиться.
– Но мне этого не надо.
– Знаю, – она улыбнулась и вручила запечатанный конверт.
– Что там? – спросил он, взвешивая его в руке.
– Кое-что обо мне на память, – ответила она проникновенно.
– Но деньги я не возьму.
– Это не деньги.
– А можно распечатать?
– Позволяю.
Он разорвал конверт. Это был экземпляр пьесы «Трамвай «Желание», которым она так дорожила.
– Бетти… Иисусе, это же такой прекрасный подарок!
– Ну и хорошо. Я хотела, чтобы она у тебя была.
Он зажал книгу под мышкой:
– Бетти, я хочу сказать вам… вы были ко мне очень добры. И я вас никогда не забуду.
– И я тоже буду помнить тебя, Ник. Береги себя. – И поддавшись невольному чувству, она подошла и обняла его. Он тоже крепко ее обнял. Бетти была последним бастионом безопасности, и ему тоже будет не хватать их, таких насыщенных действием, и мыслью, и чувством чтений.
Уходя из ее дома он не оглянулся. Пора в дорогу. Вот-вот для него начнется новая жизнь.
В пятницу вечером они встретились в шесть часов, возбужденные и, может быть, слегка испуганные, но никто не показал и виду, что боится.
Джои все заранее спланировал. Они поедут в Рипли последним автобусом, а потом товарным поездом до самого Канзас-Сити, а оттуда махнут в Чикаго.
Все трое переглянулись.
– Ну вот оно, наступило, – сказал Джои.
– Прощай, Босвелл, – сказала Синдра.
– Я не вернусь, пока не добьюсь успеха, – сказал уверенно Ник, – а я добьюсь. А затем приеду за Лорен. Клянусь!
27
Каждое утро Лорен просыпалась с одним и тем же ощущением пустоты. Открывая глаза, она уже чувствовала глухую боль отчаяния и была бессильна против нее.
Она была близка к тому, чтобы возненавидеть родителей. Было испытанием войти на кухню и сесть вместе с ними завтракать. Сидеть за столом и слушать их глупую болтовню. Неужели же они не понимают, что поступают низко, жестоко, а главное, неправильно?
Она беспрестанно думала о Нике и знала, что должна обязательно увидеть его. Но как? Вот в чем вопрос. Как?
Каждый день отец провожал ее в школу, мать встречала, ожидая в автомобиле, и не было никакой возможности улизнуть. И так продолжалось шесть недель – с того самого дня, когда мать уличила ее в обмане.
– Когда же вы мне наконец поверите? – спросила она однажды.
– Когда мы с отцом будем в состоянии поверить тебе, – ответила мать с благочестивым выражением лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184