..
Я рассудил, что лучше заплатить сразу. Я знал, что неразборчивые счета Гастона имели тенденцию существенно «подрастать» с течением времени, как дети, которых видишь после долгой разлуки. Кроме того, Комб мог и подождать пару минут. В другое время я помчался бы к нему как ветер. Но в этот день... Я не хотел, чтобы он принял мою поспешность за проявление страха. Я повторяю, что не чувствовал за собой никакой вины.
— Садитесь, Норрей. Возможно, я немного погорячился. Дело, видите ли, в том, что у нас так мало интересных материалов, так мало настоящих удач...
— Я прекрасно понимаю вас, месье.
Эта неожиданная любезность не сулила ничего хорошего. Комб склонился над своим до смешного широким столом.
— Какого черта вы похоронили себя в этом Кретее?
— Не мог найти квартиру в Париже, месье. Ничего нет...
— Я знаю. Это далеко от Парижа?
— Двенадцать километров от собора Парижской Богоматери. Четверть часа автобусом от метро «Шарантон-Экодь».
— А это не мешает вашей работе? Автобусы ходят поздно вечером?
— Иногда приходится возвращаться пешком. После бокса — почти всегда.
Поглядывая на меня краем глаза, Комб закурил еще одну сигару. Меня всегда удивляет, как можно так много курить натощак.
— Так вот, Норрей. Вы займетесь преступлением в Кретее. Что? Я еще ничего не сказал.
— Указания Бодэ уже даны,— продолжал директор.— Вы вернетесь туда, посмотрите, как там идут дела, и состряпаете отличную статейку. Немного атмосферы в духе Сименона... ну, вы понимаете. Кстати. На что похож ваш Кретей? Мерзкое предместье?
— Мерзкое — не совсем точное слово, месье. Скорее... живописное.
— Вот видите! — победно воскликнул Комб.— Живописное! Чего вам еще нужно?.. И почему, собственно, вы молчите? Вы что, отказываетесь писать статью?..
— Боюсь, я не компетентен, месье. Меня наняли писать о боксе, теннисе и плавании. Я пытаюсь делать это как можно лучше, но...
Комб воздел руки к потолку:
— Компетентен... Компетентен! Как это хоть пишется, компетентен! Да если бы у меня тут были одни только компетентные люди, моя газета никогда бы не вышла! Отделы пустовали бы! Ну же, Норрей, немного здравого смысла...
— Не думаю, что смогу согласиться, месье. Мои товарищи из отдела происшествий справятся с этим гораздо лучше.
Я прекрасно понимал, что рискую своим местом. Но так было нужно. Тот, кто один раз согласится пойти по другой дороге, чем та, которую он избрал, рано или поздно покатится по наклонной. Комб рассматривал меня с некоторым любопытством.
— Чертов нормандец, упрямый как осел! — пробурчал он.— А если я скажу вам, что у меня как раз много хлопот с вашими товарищами из отдела происшествий? Делангренье сейчас в Бурже, Варле занят репортажем о преступном мире и подпольной проституции, Ланфан занимается делом обезглавленного трупа из Бовэ. И, как вы думаете, зачем? Чтобы напечатать в результате тридцаь строк. Дальше. Остается
Сюэр. Сюэр просит отпуск, потому что у него больна жена, нет прислуги, он должен сам присматривать за детьми и заниматься кухней. Короче, жуткая история. Если вы не поедете в Кретей, я откажу Сюэру в отпуске, вот и все. Но мне бы хотелось все-таки поручить это дело вам... Оно не принесет вам много хлопот. Что там у вас сейчас с вашей рубрикой?
— Сердан выступает на следующей неделе на звание чемпиона. А пока...
— Да, я знаю: «Сплетни на тренировках». Но вы с этим прекрасно справитесь. Ну как, договорились? Едете в Кретей?
Комб начал вертеть в руках свой портсигар. Если бы в ту минуту он предложил мне сигару, я думаю, что послал бы все к черту. Но он, наверное, вспомнил, что я не курю.
— При условии, что это не станет прецедентом. Я не оставлю спортивную рубрику.
— Ну разумеется!
Я чувствовал, что меня распирает неуемная отвага. И добавил:
— А вы уверены, месье, что Сюэр действительно просил у вас отпуск?
Комб снова воздел руки к небу.
— Он просто неподражаем! Можете сами спросить у Бодэ... Через полчаса я ехал со скоростью сто десять километров в час в направлении Кретея.
Вы переезжаете через Сену в Шарантоне, потом в Мезон-Альфор поворачиваете налево на улицу Кретея и дальше прямо. Почти сразу же, направо, начинаются местные достопримечательности. Кладбище Кретея. Церковь. Дорога сужается, вы пересекаете городок. С Парижской улицы сворачиваете налево на улицу Мулен-Берсон, круто спускающуюся в долину Марны. Мост Капитула. Тополиный остров. Вот мы и приехали.
Я думаю, что наилучший способ получить полное представление об этой местности — перенестись сначала лет на шестьдесят назад, в летнюю пору. Берег Марны. Вернее «рукав Капитула», который, по сути, и есть одна из излучин Марны. Представьте себе прохладную тень, узкую ленту воды, кабачки с причалами, несколько веселых домиков, а на воде в полосатых тельняшках гребцы Ренуара, мускулистые и усатые, со своими красотками, что распевают романсы, опустив кончики пальцев в быстрое течение. Молодость, веселье, беззаботная жизнь, исполосованные солнцем зонтики... Отдыхающие причаливают к берегу, раскладывают завтрак на траве или устраиваются под беседками. «В Ковчеге Любви», «У Сержанта Бобийо», «У Веселого Пескаря»... Слышатся смех, простенькие напевы. Погрести на лодке сюда приезжал Мопассан. Но вот рукав Капитула соединяется с основным руслом
Марны, и девушки вскрикивают, когда их глазам открывается красивая широкая река, долина света, столь любимая импрессионистами...
Прошло шестьдесят лет. «В Ковчеге Любви», «У Сержанта Бо-бийо», и «У Веселого Пескаря» — кабачки остались на месте, но запущенные, жестоко побитые временем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61