По густой вуали можно было угадать Люсьену, дочь покойницы. Одиноко брел за дрогами зять, розовый как поросенок, в траурном костюме, но со злым блеском в глазах: не очень приятно, когда тебя часами допрашивают, почти подозревают в убийстве, в то время как приличная часть тещиных миллионов исчезла без следа.
Второй катафалк, поскромнее, вез мою квартирную хозяйку. Траурный кортеж возглавляли племянницы. Местные жители, никогда раньше их не видевшие, разглядывали двух женщин с наивным любопытством. Я послал большой букет.
Возможно, никто и не пошел бы за третьим катафалком, если бы жители острова не увидели, с некоторым удивлением, что как только гроб с телом Стефана Бореля был установлен на повозке, вперед выступил комиссар Кретея. К нему присоединилось несколько соседей. Украшал катафалк один-единственный букет, но необыкновенно красивый. Капитан авиации был бы доволен: у его дяди были более чем «приличные» похороны.
Три траурные процессии пересекли Кретей, окруженные боязливым почтением, которого заслуживают жертвы катастрофы. По дороге кортеж на полной скорости обогнали американские грузовики, не заметившие этого крохотного островка несчастья. Церковь была богато задрапирована черным. Среди присутствующих я узнал дядюшку Сонье, который предпринял трогательную попытку привести в порядок кустарник своих волос. Лидии я не видел. Очевидно, она осталась в «Пти-Лидо».
Телефонный звонок комиссара Кретея застал меня в редакции, когда я сел за статью о похоронах.
— Алло, это месье Робер Норрей? Не сможете ли вы, если это не будет для вас слишком обременительно, приехать сюда, в комиссариат, минут через сорок пять... Да, есть новости... Во всяком случае, вероятность, обычная вероятность, не зажигайтесь. Если вы не в состоянии приехать...
Было шесть часов вечера, совсем стемнело. А в двадцать минут седьмого я уже заходил к комиссару. Мой подвиг, казалось, не удивил его. На пять минут больше или меньше, когда ведешь счет на поколения...
— Еще одно письмо,— сказал он.— Но это письмо меня не удивляет.
Текст был старательно выписан большими печатными буквами: «Убийца с Тополиного острова живет в Боннее, в доме 23 по улице
Марны. Его зовут Пьер Маргла. Он вернется домой завтра вечером, как и каждую пятницу, на автобусе, прибывающем без четверти семь». Конечно, без подписи.
— Это первое. За ним последуют другие. Еще недели две. Потом кризис пройдет. У меня уже есть премиленькая коллекция подобного рода посланий. Я подумал, что возможно, вам было бы интересно... Нет-нет, месье, успокойтесь, я вызвал вас сюда не только ради своей коллекции. К сожалению, я вынужден ехать в Бонней. Если у вас есть желание сопровождать меня...
— Ну конечно,— живо откликнулся я.— Машина внизу... Комиссар медленно поднял руку.
— Еще есть время. Для наблюдения за домом я послал двух инспекторов и нескольких жандармов — ведь вы же понимаете, что действовать нужно осторожно, чтобы ни в коем случае не выпустить из рук уже знаменитого, хотя до сих пор неизвестного нам убийцу. Сразу предупреждаю: у нас не больше одного шанса из десяти тысяч, что мы действительно выйдем на преступника. Я уже звонил моему коллеге из Боннея по поводу этого месье Маргла и, по его мнению, трудно представить себе человека более добропорядочного. Мой коллега поддерживает с ним дружеские отношения и категорически отказывается лично принимать участие в расследовании дела месье Маргла. Он был очень рад уступить эту неприятную обязанность мне.
— Так какого рода операцию я увижу? Если я правильно вас понял, речь не идет о классической осаде логова?
— Вы увидите акт отчаяния со стороны человека, загнанного в угол,—ответил комиссар, поднимаясь.
Было ясно, что на самом деле он был совсем не против того, чтобы я полюбовался его тактичностью, дипломатическими способностями. Слабость, которую легко простить культурному человеку.
— Чем занимается этот Маргла? — спросил я на лестнице.
— У него исключительно мирная профессия: он маклер по почтовым маркам.
Улица Марны проходит параллельно фасаду замка Боннея. Мы оставили машину на углу Замковой улицы, недалеко от остановки автобуса.
— Дом 23 должен находиться по эту сторону улицы.
Не успели мы добраться до нужного дома, как нам навстречу кто-то вышел. Это был инспектор Бушрон.
— Четверть часа тому назад в дом вошла какая-то старуха,— сообщил он.— Это там.
Маленькая, очень скромная вилла вроде домика вдовы Шарло. На входе был виден свет.
— Наверное, это служанка или домработница пришла приготовить ему ужин,— заметил комиссар.— Нас просто высмеют.
— Во всяком случае, никто не выходил.
Мы вернулись на Замковую улицу. Несколько вконец окоченевших от холода людей ждали автобуса.
— Хорошо, что мы не приехали слишком рано,— сказал комиссар. Невозможно представить что-нибудь менее драматическое, даже ночью, чем вид совсем маленького городка. Ограда замка, крохотная мэрия, полуосвещенная витрина аптеки на перекрестке. Выскочив из магазина, пробежал, насвистывая, какой-то мальчуган. Вскоре послышался шум мотора, на другом конце улицы показался автобус. Он прибыл вовремя. Из него вышло несколько пассажиров и разбрелись в разные стороны. Одна женщина пошла по улице Марны. Месье Маргла не было.
— Совсем весело! — вздохнул комиссар.— Если он опоздал на автобус...
Мы подошли к остановке. Водитель и кондуктор уже направлялись к маленькому кафе с запотевшими стеклами. Комиссар остановил их:
— В котором часу будет следующий автобус?
— В половине восьмого.
— Нечего здесь мерзнуть, еще почти час,— сказал комиссар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61