Молди был магом и волшебником, и совсем ни к чему было раскрывать перед публикой его большие и маленькие секреты. Дилбек и Рохо подняли тост за здоровье этого всемогущего пройдохи, после чего перенесли все свое внимание на сцену. Вскоре в окутывавшей ее голубоватой дымке замелькали «голубки», сделанные из зеленых купюр различного достоинства. Ко времени закрытия заведения Дилбек и Рохо успели накоротке познакомиться с двумя танцовщицами «Клубничной поляны»Рассвет застал всю теплую компанию в восьмидесяти милях от Форт-Лодердейла, на дамбе, перегораживающей озеро Окичоби в его юго-восточной части. Крис Рохо, расхаживая по дамбе в одних носках и жокейских шортах, разглагольствовал об истории возделывания сахарного тростника и производства сахара и о выдающейся роли, которую играл в ней конгрессмен Дилбек Танцовщицы, жалуясь на то, что их буквально заели огненные муравьи, ретировались на своих четырехдюймовых каблуках в спасительный уют лимузина, где кондиционер охлаждал горячий уже в этот ранний час воздух и где Пьер занимался приготовлением четырех порций «Кровавой Мэри».Молодой Рохо, разгуливая по дамбе, продолжал ораторствовать с вдохновением, свойственным всем любителям кокаина:– Двести тысяч акров сахарного тростника! Необозримое зеленое море – море сахара!..Дилбек к этому моменту успел залить в себя столько джина, что не видел ничего дальше носков собственных ботинок. Первые лучи солнца теплым прикосновением легли на его голые плечи, и тут же вся кожа у него загорелась огнем от укусов разных зловредных насекомых. Дилбек перевалился с ноги на ногу, как человек, проведший ночь в маленькой, тесной лодке.– Наверное, меня вырвет, – сообщил он Крису Рохо.То был первый визит молодого миллионера на плантации, где произрастало богатство его семьи. Вскинув к небу тонкие смуглые руки, Рохо крикнул:– Двадцать три цента за фунт! Йо-хо-хо!Дилбек даже вздрогнул от его торжествующего вопля.– Двадцать три цента! Спасибо тебе, Tio Sam Дядюшка Сэм (исп.). – Прим. перев.

! Спасибо тебе, Дэви!Двадцать три цента за фунт – это была средняя оптовая цена на сахар, выращенный семейной корпорацией Рохо. Явно завышенную цифру утвердил конгресс Соединенных Штатов с подачи «Коммодити кредит корпорейшн», то есть – фактически – Департамента сельского хозяйства. У Рохо были все основания испытывать глубочайшую благодарность: ведь сахарный тростник из стран Карибского бассейна шел на мировом рынке всего по двенадцать центов за фунт. Жесткие квоты импорта закрывали большей части карибского сахара путь на американский рынок, тем самым давал семье Рохо возможность держать установленные цены, получать баснословные прибыли и вести более чем дорогостоящий образ жизни. Всякий раз, когда международные ассоциации производителей сахара пытались поломать эти квоты, конгресс туз же приходил на выручку. Дилбек являлся одним из лучших друзей Большого сахара, и Крис Рохо никогда не упускал возможности выразить ему свою благодарность. Вот и теперь, стоя на дамбе, он заключил конгрессмена в пылкие, чуть не придушившие того объятия.Почувствовав, что задыхается, Дилбек неожиданно резко забарахтался и сумел освободиться.– Оставь, перестань! Мне что-то нехорошо. Где эти девчонки?– А кто их знает! – беспечно отозвался Рохо. – Да черт с ними. Расслабься, Дэви. Девочки всегда были, есть и будут.Конгрессмен покосился на стоявшее уже довольно высоко солнце.– Мы успели что-нибудь сделать этой ночью?– Понятия не имею.– Я тоже, – сознался Дилбек. – Но, кажется, все-таки да. Хотя кто его знает...– Надеюсь, что да. Уж за тысячу-то баксов!Дилбек поморщился.– Это ты столько им дал?– По пять сотен на каждую. Ну и что? – Голос Рохо прозвучал сухо и визгливо. – Для меня это – тьфу! Просто деньги и ничего больше.Дилбек чувствовал, что ему становится все жарче. Шея и плечи стали влажными от пота. Дилбек не знал и не помнил, куда делась его рубашка, и только понадеялся, что это одна из танцовщиц братьев Линг в порыве страсти разорвала ее в клочья.А Рохо между тем продолжал свою речь.– Мы живем в безумном мире, Дэви. В свихнувшемся мире! Я даю какой-то девице пять сотен только за то, что она поехала со мной прогуляться. А бедолаги, которые рубят этот тростник, – он широким жестом обвел расстилавшиеся вокруг поля, – получают столько за три недели работы.– Ты это серьезно? – спросил Дилбек.– Эта страна – нечто особенное, друг мой. А сейчас я должен найти свои брюки.К тому моменту, когда им удалось добраться до лимузина, Крис Рохо уже еле передвигал ноги, а у Дэвида Дилбека начала кружиться голова: первый симптом теплового удара. Пьер распахнул дверцу им навстречу и держал ее открытой все время, пока они неуклюже забирались в машину, на заднее сиденье. Обе девушки спали. Рубашка Дилбека и брюки Криса Рохо, изрядно помятые, валялись на полу. Конгрессмен подцепил из портативного холодильника горсть льда и шлепнул ее себе на лоб.– До чего же жарко, черт побери! – пробормотал он.– Это Флорида, дорогой мой, – буркнул в ответ Крис Рохо.Безмолвный, как всегда, Пьер, сидевший на своем месте, повернулся к ним, взглядом испрашивая указаний.– Поближе к цивилизации, – скомандовал Рохо. – И побыстрее!Несясь к цивилизации со скоростью девяносто миль в час, Дилбек тупо смотрел в окно, за которым, сливаясь в сплошную зеленовато-коричневую ленту, мелькали бесчисленные высокие, словно уходящие в небо, стебли. Тростник стоял стеной до самого горизонта. Дилбеку не верилось, что человеческое существо способно работать в этом пекле от рассвета до темноты Ему приходилось слышать и читать, что труд на тростниковых плантациях очень тяжел, но, видит Бог, он даже и представить не мог себе такого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154