В этот вечер он облачился в темно-синий пуловер, безупречно отутюженные легкие белые брюки и парусиновые туфли на резиновой подошве. Всего пару-тройку раз до этого Дилбеку доводилось видеть его в столь вольной одежде.– Я хочу, чтобы ты был трезв, – начал Молди. – Я хочу, чтобы ты накрепко запомнил каждое слово из того, что я сейчас скажу. На чем вы там поладите с этой девицей – дело ваше. Но ты должен поговорить с ней, Дэвид. Есть некоторые вещи, которые нам необходимо выяснить.– Господи, она же не шпионка! Она просто стриптизерша...– Я привезу ее сюда завтра вечером, – не слушая, продолжал Молдовски. – Так безопаснее.– Безопаснее? В каком смысле?– В смысле шантажа, – ответил Молдовски, указывая на фотографию. Взгляд Дилбека последовал за движением его пальца и снова упал на лицо Эрин, отпрянувшей и поднявшей руку, чтобы защититься от удара бутылкой.– А если я не понравлюсь ей? – вдруг забеспокоился конгрессмен.Молдовски шумно разжевал кубик льда из своего стакана.– Понравишься, можешь мне поверить. Две тысячи баксов гарантируют прямо-таки страстную любовь.– А что получу я?– Два часа танцев.– И все?– Это только начало.Дэвид Дилбек отхлебнул имбирного пива, и оно показалось ему безвкусным.– Я хочу, чтобы была возбуждающая музыка, шампанское, свечи...Заверив, что все это будет, Молдовски перешел к вопросам, которые Дилбек должен был задать стриптизерше.– Ну нет, – запротестовал конгрессмен. Это разрушит все настроение!– Не нет, а да! – не выдержал Молдовски. – Сделаешь все, как надо, сукин сын! У него, видите ли, настроение! Да плевать я хотел на твое настроение!Конгрессмен замялся.– Малкольм, мне бы не хотелось нагонять на нее страху. Ведь, может быть, это мой единственный шанс, пойми... – Его глаза снова остановились на фотографии, висящей на стене. – Просто фантастика... – прошептал он, ни к кому не обращаясь.Молди вскочил на ноги, резким движением сорвал со стены снимок и, подойдя к Дилбеку, стал прямо перед ним. Его надменно задранный нос находился как раз на уровне подбородка сидящего конгрессмена.– Ты сделаешь это, – непререкаемым, исполненным невыразимого презрения тоном выговорил он. – Мы должны выяснить кое-что. Это необходимо, Дэвид, – он особенно подчеркнул слово «необходимо», – в свете всего того, что произошло за последний месяц.Его дыхание отдавало бурбоном и мятным эликсиром для освежения рта; к этому коктейлю примешивался убийственный, как всегда, аромат его одеколона. Дилбек отвернулся и судорожно глотнул свежего воздуха. Яхта мягко качнулась на волне, поднятой пронесшимся мимо катером.– Ты сделаешь это, – повторил Молдовски в самое ухо конгрессмену.– Но я не понимаю...Молдовски повернулся спиной, подхватил свой стакан бурбона и принялся расхаживать по каюте. Взгляд его упал на нагрудный карман пуловера: там, под тонким трикотажем, слабо очерчивалось что-то маленькое и прямоугольное – визитная карточка детектива Гарсиа, вынутая Крэндэллом из сейфа исчезнувшего адвоката.– Есть люди, которые стараются навредить тебе, Дэвид, – проговорил Молдовски. – И мы должны быть уверены, что она – не одна из них.Дилбек покачал головой.– Да ты просто параноик. Молдовски презрительно хмыкнул.– Она ведь всего-навсего танцовщица из стрип-клуба, – продолжал Дилбек.Молдовски схватил его за грудки.– Фэнни Фокс тоже была всего-навсего стриптизершей, – с ненавистью глядя в глаза конгрессмену и отчеканивая каждое слово, произнес он. – Донна Райс была просто актрисой. Элизабет Рэй была просто секретаршей, которая не умела печатать на машинке. Дженнифер Флауэрс была просто певичкой, исполнявшей кантри. Ты все еще не понимаешь? Тогда спроси Чака Робба. Или этого закоренелого идиота Харта. Или Тедди Кеннеди, черт тебя побери! И все они скажут тебе одно и то же: в политике воровство – это всего лишь проблема, а женщина – это верная погибель.Отпустив конгрессмена, он измученно опустился на вращающийся табурет возле стойки.– Те, кто не знает истории, – закончил он, – обречены на весьма неприятные вещи.– Ну хорошо, – произнес Дилбек, на которого монолог Молди все же произвел некоторое впечатление. – Я поговорю с ней.– Спасибо, – не скрывая язвительности тона, ответил Молдовски.– Я все-таки поумнее всех этих парней, – продолжал Дилбек.Молдовски насилу сдержался.– И сильнее, – добавил Дилбек.– Ага, – подтвердил Молдовски. – Ты просто скала. Гибралтарская.А конгрессмен тем временем бочком, бочком подобрался к бару, незаметно сунул в уголок свое имбирное пиво и, старательно держась спиной к Молдовски, налил себе хорошую порцию рома, только чуть разбавив его кока-колой.– Малкольм, – задумчиво проговорил он, – как ты думаешь, она может согласиться, чтобы я ее побрил?Молдовски рухнул на колени, и его вывернуло наизнанку прямо на роскошный ковер Рохо. * * * Подойдя к двери квартиры Эрин, Эл Гарсиа услышал доносившуюся оттуда музыку. Он громко постучал, нажал кнопку звонка, но ответа не последовало. Тогда, достав ключ, врученный ему самой Эрин, он отпер дверь и вошел. В спальне, на кровати, неподвижно лежала Эрин; голова ее была обернута подушкой наподобие мягкого шлема. Единственным ее одеянием были розовое трико и такой же бюстгальтер, она дышала (притом абсолютно ровно), а на тумбочке у постели стоял запотевший, уже полупустой кувшин с мартини. Стереоустановка громыхала вовсю. Гарсиа выключил ее.– Что это вы здесь делаете? – слабым голосом пробормотала из-под подушки Эрин.Детектив присел на край постели.– Нам нужно поговорить.– Орли больше не разрешает мне танцевать под Джексона Брауна.– Почему?– И под Вэна Моррисона тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154