Шэд немного отвлекся от своих мыслей, представив себе смехотворную картину – мистер Орли, мечтающий о медицинской карьере. Давненько ему не приходилось слышать более бессовестного вранья.– Реальность бывает разная, – ответил он. – В моей уже давно не осталось никаких тайн. А я хочу, чтобы они были.– К чертям тайны! Давай-ка лучше поговорим о лояльности. Когда ты начал работать здесь, у тебя еще были брови. Сколько уже лет тому!Этот уклон в сентиментальность не произвел никакого впечатления на Шэда, за все годы работы у мистера Орли не получившего ни единой премии к Рождеству.– Нравится тебе это или нет, – продолжал разглагольствовать тем временем мистер Орли, – Господь создал эту работу для тебя, а тебя – для этой работы...– Из вас вышел бы хороший проповедник, – перебил его Шэд. – Знаете, из тех, что выступают по телевидению.– Если это все из-за твоего распроклятого скорпиона, то я ведь попросил у тебя прощения. Просто я здорово струхнул, когда появился инспектор.– Да Бог с ним, со скорпионом, – отмахнулся Шэд.– Тогда что еще я должен тебе сказать?– Adios Прощай (исп.) Прим ред.

– и все, – ответил Шэд.Мистер Орли, почувствовав, что окончательно побежден, поник, ссутулился. Взяв огромную лапищу Шэда, он потряс ее своей жирной рукой.– Что ж, наверное, у тебя нарисовались какие-то перспективы.– Нет. Но кое-какие интересные идеи имеются. Всего хорошего, мистер Орли – Шэд встал и направился к выходу. Мистер Орли уныло смотрел, как его громадная, отражающая блики света лысая голова, возвышаясь над толпой, движется к двери.Урбана Спрол спрыгнула со стола, на котором танцевала, и, остановив Шэда, нежно обняла его.– Мой герой, – промурлыкала она.– Привет, детка. – Он вытащил из кармана свой красный берет и, нахлобучив его на голову Урбаны, задорно вздернул один край. – Где Эрин – на яхте?– Да. Отплясывает для этого козла.– Какого черта? – Шэду пришлось проорать это во все горло, чтобы перекричать рэп, который садист Кевин врубил на девяносто децибел.– По-моему, она собирается сделать ему какую-то хорошенькую гадость! – крикнула Урбана в самое ухо Шэда.Музыка бомбила по мозгам Шэда, разгоняя мысли, не давая сосредоточиться ни на одной; каждый удар басов отдавался в голове тупой болью. «Интересно, сколько пуль понадобится, чтобы заткнуть глотку этим чертовым усилителям», – подумал он и, кивнув на прощание Урбане, заработал локтями, прокладывая себе путь к выходу. * * * Роскошная квартира Малколъма Дж. Молдовски находилась в двадцати минутах езды от небольшого домика с двумя спальнями, в котором проживали Джесс Джеймс Брейден и его жена. Для Эла Гарсиа перемещение из первой во второй было равносильно перемещению в иную вселенную.Убийство Джесса Джеймса Брейдена было обусловлено двумя связанными между собой событиями. Ровно в пять часов десять минут вечера шестого октября Джесс Джеймс Брейден пролил целый шейкер свежеприготовленной «Кровавой Мэри» на свежевыстиранный и выглаженный чехол сиденья «тойоты-кэмри» своей супруги. Это было первое событие. Ровно в пять часов одиннадцать минут Джесс Джеймс Брейден громко рассмеялся над тем, что только что натворил. Это было второе событие.Ровно в пять часов двенадцать минут супруга Джесса Джеймса Брейдена выволокла своего благоверного из «тойоты» и трижды выстрелила в него, роковым образом угодив в причинное место.Мнения соседей относительно того, не переборщила ли миссис Брейден, разделились. Свидетели соглашались, что Джесс был отъявленным грешником и частенько вел себя так, что у человека возникало желание убить его. Таким образом, если что и явилось неожиданностью, так это отнюдь не сами выстрелы, а та цель, в которую их направила миссис Брейден. Толпившиеся вокруг мужчины – кто трезвый, кто не очень – интуитивно чувствовали, что простое пролитие алкогольного напитка и последовавшее за ним проявление равнодушия (в виде смеха) не оправдывают такой жестокой меры возмездия, как три пули в пенис. Однако соседки-женщины сходились на том, что покойник получил то, чего заслуживал, – справедливую кару за годы распутства, пьянства, грубого обращения с женой и так далее. По их словам, Джесс Джеймс Брейден не уважал ни свою половину, ни ее личное имущество.В эту бурную дискуссию и вклинился Эл Гарсиа ровно в шесть часов сорок семь минут вечера. Ему вовсе не хотелось находиться там: он горел желанием заняться устройством засады на настоящего конгрессмена Соединенных Штатов. Обрушиться на него в самый неожиданный момент, сунуть под нос свои полицейский значок, напугать, чтобы напустил в штаны от страха... Гарсиа нутром чуял, что этот парень – слабак, и только ждал подходящей минуты. Уж он расколет сукина сына, заставив заговорить.А вместо всего этого он стоял перед небольшим домиком, на зеленом газоне, ничем не отличающемся от миллиона других таких же газонов: разве только тем, что человек, подстригавший его до сегодняшнего дня, теперь валялся на нем с разинутым в последнем беззвучном крике ртом и напрочь отстреленным членом. По словам медиков, Джесс Джеймс Брейден истек кровью за три минуты. Из этой штуки, сказали они, льет, как из пожарного шланга.Гарсиа надеялся покончить с опросом свидетелей за час, поскольку их показания совпадали во всем, кроме одной-единственной детали: точного содержания публичного выступления Джесса Джеймса Брейдена – краткой, но весьма оскорбительной тирады, адресованной жене. Миссис Брейден, уже с наручниками на запястьях, сама настояла на том, чтобы показать сержанту Гарсиа пятна, оставленные томатным соком на сиденье ее машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154