— Вот это мило с вашей стороны, Василий Васильич, так скоро исполнить обещание!Она проговорила эти слова с приветливой улыбкой радушной хозяйки, но не обнаружила радости, охватившей ее при появлении Невзгодина.И, пожимая его маленькую руку своей крупной белой рукой, попросила садиться.— А вас разве это удивляет, Аглая Петровна? — спрашивал Невзгодин, присаживаясь в кресло около дивана.— Признаюсь, немножко.— Почему?— Я не ждала, что после короткого промежутка вам захочется опять со мной поболтать.— Как видите, ошиблись. Захотелось.— И большое вам спасибо за это.— Напрасно благодарите… Я ведь в данном случае преследовал свои интересы.— Вы… интересы? Какие?— Свои собственные… Мне просто хочется поближе познакомиться с такой интересной женщиной, как вы…— Чтоб после описать?— А не знаю… Быть может…— Спасибо и на том, Василий Васильич… Только я и без вашего подчеркивания знала, что вас люди занимают только как интересные субъекты, и не рассчитывала на большее! Но все-таки очень рада вас видеть, Василий Васильич, с какими бы целями вы ни приехали.— В свою очередь мне приходится благодарить вас.— К чему? Ведь я тоже имею в виду исключительно свои интересы… Недаром я деловая женщина…— Можно спросить: какие?— Поболтать с умным и хорошим человеком… Значит, мы будем изучать друг друга. Не правда ли?— Отлично… Пока не изучим и…— И что?— Не надоедим друг другу…— Ну, разумеется. Боюсь только, что интересного во мне мало, Василий Васильич…— Об этом предоставьте судить другим, Аглая Петровна…— Обыкновенная купеческая вдова! Пожалуй, недолго и изучать… И тогда простись с вами… Вас и не увидишь?— Так что ж? Вам, я думаю, от этого не будет ни холоднее, ни теплее…— Вы думаете? Напрасно… Я привыкаю к людям… И, во всяком случае, будет жаль потерять интересного знакомого…— Другой найдется… А насчет того, что вы обыкновенная купеческая вдова, позвольте с вами не согласиться…— Что ж во мне необыкновенного, Василий Васильич?— Будто сами не знаете?— Себя ведь мало знаешь.— Во-первых, красота…— И вы ее во мне находите, Василий Васильич? — сдерживая радость, спросила Аносова.— Да ведь я не слепой… И так как я не собираюсь ухаживать за вами, Аглая Петровна, то могу по совести сказать, что вы замечательно хороши! — прибавил Невзгодин, глядя на Аносову восхищенным взглядом.Она заметила этот взгляд, и алый румянец покрыл ее щеки.— А во-вторых? — нетерпеливо спросила Аносова.— Несомненно умная женщина, читающая хорошие книжки… Кстати, что это вы читаете, Аглая Петровна?— Карпентера… А в-третьих, четвертых и пятых?— Еще не пришел к определенному заключению…— Что так? В Бретани оно, кажется, у вас составилось.— Но теперь несколько изменилось…— Будто? — недоверчиво протянула Аглая Петровна. — Или вы деликатничаете… Не хотите сказать, что думаете обо мне. Так хотите, я вам скажу, что вы думаете?— Пожалуйста…— Вы думаете, что я сухая, черствая эгоистка, не доверяющая людям, холодная натура, никого не любящая… и потому живущая в одиночестве… Быть может, впрочем, она имеет и любовника, какого-нибудь юнца юнкера, но ловко прячет концы и пользуется репутацией недоступной вдовы… Юнкер ведь вполне подходит для такой женщины… Не правда ли? — добавила Аносова и нервно усмехнулась…И, не дожидаясь ответа, продолжала:— Вдобавок ко всему, занятая исключительно мыслями о наживе, как настоящая дочь своего отца… Кулак, несмотря на свои литературные вкусы… Эксплуататорка чужого труда и в то же время благотворительница ради тщеславия. Одним словом, одна из типичных представительниц капитала… Сытая, счастливая буржуазка. Скажите по совести, Василий Васильевич, ведь вы меня считаете такою?..Она пробовала было смеяться, но не могла. И в ее черных больших глазах стояло грустное выражение, когда она ждала ответа.— Не совсем такою, Аглая Петровна… Вы чересчур сгустили краски, передавая то, что, по вашему мнению, я должен думать…— Но все-таки доля правды есть… Вы так думаете?..— Каюсь, думал… Но, мне кажется, был не прав…— А если правы? — чуть слышно проронила Аглая Петровна.— Не хочу думать… И, во всяком случае, вы не должны быть счастливы… Не можете быть счастливы со всеми миллионами и именно благодаря им.— Пожалуй! — раздумчиво проронила Аглая Петровна.— Я уверен, что ничто так не портит людей, как богатство и власть… даже порядочных людей…— И вас бы испортило?— Еще бы!.. Что я? Известные исторические личности, пресыщенные богатством и властью, развращались и гнали то, чему прежде поклонялись…— А разве не было исключений?— Исключения подтверждают правило, Аглая Петровна.— Мрачно же вы смотрите на богатых людей, Василий Васильич… Я рада по крайней мере, что меня вы хоть не считаете счастливой миллионеркой…— Какая же вы счастливая… Вы в каждом должны видеть прежде всего посягателя на ваши деньги…— Но только не в вас, Василий Васильич!— Надеюсь! — заносчиво кинул Невзгодин. — От этого вы вот и одиноки… Вы, я думаю, и искреннему чувству не поверили бы. Вам все бы казалось, что любят не вас, а ваши миллионы. Не правда ли?— Правда… Но не совсем… Я чутка… Я поняла бы. Когда-нибудь я расскажу вам, Василий Васильич, плоды своих наблюдений с молодых лет. Тогда, изучая меня, вы, быть может, простите многое… Да, вы правы, Василий Васильич. Богатство развращает!Аглая Петровна притихла и словно бы виновато взглянула на Невзгодина. И в эту минуту миллионы ее казались ей только лишним бременем. Никогда не полюбит Невзгодин эксплуататорку миллионершу.А Невзгодин, с обычной своей манерой отыскивать везде страдания, уже жалел эту красавицу миллионерку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79