Аносова уже обещала пятьдесят тысяч.— Обещала, но не дала?— Что за противный скептицизм! Она не отступится от своего слова.— Ну, положим, и не отступится. А еще на каких богачей надеетесь?— На Рябинина! Слышали про этого миллионера?— Еще бы! Знаменитый фабрикант и безобразник. Имеет гарем на фабрике и в то же время собирается, говорят, издавать газету в защиту бедных фабрикантов, которых все обижают.— Еще надеюсь на Измайлову.— На эту бывшую Мессалину и дисконтершу Дисконтерша — занимающаяся учетом векселей (от англ. discounter).

на покое? Чего ради они дадут вам денег на устройство дома для рабочих? И кто вас надоумил к ним обратиться?— Аглая Петровна.— Она, этот министр торговли в юбке? В таком случае надо попытать счастья.— К Рябинину я поеду сама. А к Измайловой надо послать мужчину.— И это советовала великолепная вдова?— Да. И советовала, чтобы к ней обратился с просьбой Николай Сергеич.— Отличный психолог Аглая Петровна! Превосходно распределяет роли! — усмехнулся Невзгодин.— Мужа я просить не хочу, — продолжала Маргарита Васильевна. — А вот если бы вы, Василий Васильич, не отказались помочь делу и поехать к Измайловой, то я была бы вам очень благодарна.— Я? С моей тщедушной фигурой? — воскликнул, смеясь, Невзгодин. — Да вы, видно, хотите провалить дело, посылая меня, Маргарита Васильевна! Измайлова со мной и говорить-то не захочет.— Полно смеяться. Я вас серьезно прошу.— Да я не отказываюсь. Отчего и не посмотреть на Мессалину, обратившуюся в мумию.— Так поезжайте. А я вам достану от Аглаи Петровны рекомендательное письмо. Кстати, вы и писатель… А Измайлова их уважает…— Извольте, я поеду, но, если даже и обещания не привезу, вина не моя.В эту минуту двери бесшумно отворились, и на пороге появилась Катя с докладом, что самовар готов.— Вот чудный вестник! Я ужасно чаю хочу! — проговорил Невзгодин, поднимаясь вслед за хозяйкой, чтоб идти в столовую.И снова Катя была обманута в ожиданиях:Ее быстрый взгляд, давно изощрившийся все видеть во время внезапных появлений в комнату, когда в ней сидят вдвоем хозяйка и гость, не уловил никаких признаков любовной атмосферы, и лица и положения обоих собеседников не внушили никаких подозрений даже и Кате, знавшей по опыту, как горячо целуют в какую-нибудь короткую секунду самые почтенные мужья в коридоре, почти на глазах у жен.Но она все-таки не теряла надежды узнать «всю правду».Маргарита Васильевна стала разливать чай, продолжая разговаривать с Невзгодиным. Они теперь говорили о статье в «Старейших известиях» и хвалили письмо Косицкого и сдержанный ответ оклеветанных. Несмотря на то что Катя нарочно подала два стакана, Маргарита Васильевна даже и не подумала спросить: дома ли муж и не хочет ли чаю?Это отношение к мужу решительно возмутило горничную.«Они пьют себе чай и закусывают, а бедный Николай Сергеич сидит себе один-одинешенек, точно оплеванный!» — подумала Катя, стоявшая в коридоре и жадно прислушивавшаяся к тому, что говорят в столовой.И она прошла к кабинету и приотворила двери.Николай Сергеевич по-прежнему сидел за письменным столом, откинувшись в кресле.Тогда Катя, оправив волосы, вошла в комнату и тихо приблизилась к профессору. При виде его подавленного, грустного, слегка осунувшегося лица ей сделалось бесконечно жалко Николая Сергеевича.— Что вам, Катя? — спросил Заречный.— Чаю не угодно ли, барин? Только что самовар барыне подала! — говорила Катя как-то особенно почтительно-нежно, взглядывая робко и в то же время значительно на Заречного.— А барыня вернулась?— Недавно вернулись вместе с господином Невзгодиным… Они в столовой…Заречный поморщился, точно от боли.«Опять этот Невзгодин!» — подумал он.— Так прикажете чаю, Николай Сергеич? Может, и кушать хотите… Я вам сюда подам, если вам не угодно выйти… В одну минуту все сделаю.— Я ничего не хочу.Заречный поднял глаза на заалевшее хорошенькое и свежее лицо горничной и вдруг перехватил такой восторженный и пламенный взгляд, что тотчас отвел глаза в сторону, несколько удивленный и сконфуженный, и проговорил неожиданно для самого себя мягко:— Спасибо, Катя. Вы… вы услужливая девушка.— Что вы, барин? За что благодарите? Да разве вы не видите, что для вас я что угодно готова сделать. Только прикажите! — прибавила она почти шепотом.— Ну, так сделайте мне поскорее постель! — полушутя приказал Заречный, делая вид, что не замечает горячего тона Кати.— Опять здесь прикажете? — с едва уловимой насмешкой в голосе спросила она.— Здесь! — ответил, не поднимая глаз, Заречный, чувствуя, что этот вопрос заставил его покраснеть и сильнее почувствовать стыд своего положения вдовца при жене.И, словно бы желая скрыть это обидное положение, прибавил:— Я устал и лягу пораньше… И кроме того, мне необходимо раньше завтра встать! — говорил Николай Сергеевич, внутренне стыдясь, что он должен врать перед горничной. — Вы можете разбудить меня в шесть часов? — неожиданно спросил он строгим голосом.— Когда угодно, барин.— Так разбудите, пожалуйста.— Будьте покойны, разбужу. Покойной ночи, барин. И дай вам бог приятных снов.Она не уходила, точно ожидая чего-то.— Можете идти, Катя. Больше мне ничего не нужно! — сказал Заречный.Катя подавила вздох и медленно вышла.Николай Сергеевич, однако, не ложился. Он поднялся с кресла и, приоткрыв двери, прислушивался к разговору в столовой. Оттуда временами долетали фразы незначащего разговора, и это несколько успокоивало Заречного. Скоро он услыхал, что Невзгодин прощается… Он взглянул на часы… половина первого… «Значит, не особенно долго сидел… Верно, Рита рассказала ему, что бросает меня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79