Он далеко не такой ее друг, как ей прежде казалось.И она почти сухо кинула:— Впрочем, верьте или не верьте, это ваше дело!— Да вы не сердитесь, Маргарита Васильевна.— Я не сержусь…— Полноте… Сердитесь… А еще умный человек!— При чем тут ум?— Вы недовольны моими словами… Вам непременно хотелось бы слышать в них полную веру в то, что вы сказали?.. Но подумайте, виноват ли я, что этой веры нет. Или вы хотите, чтобы я лгал?..— Я этого не хочу.— Так сердитесь, коли хотите, а я лишь тогда поверю вашему решению, когда вы разойдетесь…Эти слова взорвали молодую женщину. Она поняла причины недоверия Невзгодина и, возмущенная до глубины души, сказала:— Я не расхожусь сейчас, сегодня, только потому, что муж умолял подождать несколько времени. Не могла же отказать ему в этом я, виноватая перед ним. Он может, конечно, думать, что я из жалости к нему перерешу и останусь его женой, но вы как смеете не верить мне, раз я вам говорю, что оставляю мужа… Или вы такого скверного мнения о женщинах, что не допускаете, чтобы женщина могла понять всю мерзость своего замужества… Или вы думаете, что меня пугает перспектива одиночества и трудовой жизни?Невзгодин терпеливо выслушал эту горячую тираду и ничего не ответил.— Что ж вы молчите? Или и теперь не верите?..— Словам я вашим верю, но…— Но что? — нетерпеливо перебила Маргарита Васильевна.— Позвольте мне пока остаться Фомой неверным… Ведь Николай Сергеич вас очень любит.— Но я его не люблю! И я это ему сказала вчера.— А если он не совладает со своей страстью…— Этого быть не может…— Однако?— Я помочь не могу…— Но пожалеть можете и пожалеете, конечно?— Положим… Что ж дальше… К чему вы это ведете?— А если пожалеете, то, пожалуй, и не оставите его, если не полюбите кого-нибудь другого.— И буду опять его женой, хотите вы сказать? — негодующе спросила Маргарита Васильевна.Невзгодин благоразумно промолчал и через минуту мягко заметил:— Жизнь не так проста, как кажется, Маргарита Васильевна, и человек не всегда поступает так, как ему хочется… И вы простите, если я рассердил вас… Увы! На мне какой-то рок ссориться даже с друзьями… Но поверьте, я искренне буду рад, если вы обретете счастье хотя бы в вашей личной жизни.Он проговорил это с подкупающей искренностью. Маргарита Васильевна несколько смягчилась.— Так вы не очень сердитесь, Маргарита Васильевна?— Да вам не все ли это равно?— Не совсем.— Ну, так я скажу, что сержусь. Вы меня обидели! — взволнованно проговорила Маргарита Васильевна.— Если и обидел, то невольно… Простите.— Прощу, когда вы убедитесь, что я умею исполнять свои решения.— Но все-таки пока не смотрите на меня, как на врага… И в доказательство протяните руку.Маргарита Васильевна протянула Невзгодину руку. Он почтительно ее поцеловал.Несколько минут длилось молчание.Невзгодин чувствовал, что Маргарита Васильевна все еще сердится, и наблюдал, как передергивались ее тонкие губы и в глазах сверкал огонек.И в уме его проносилась картина будущего примирения супругов. Он раскается ей в своем фразерстве, объяснит, почему он не герой, напугает ее своей загубленной жизнью без нее и припадет к ее ногам, выбрав удобный психологический момент. И она пожалеет, быть может, такого красавца мужа и отдастся ему из жалости, как отдавалась раньше из уважения к его добродетелям. По крайней мере, так будет утешать себя, не имея доблести сознаться, что в ней такое же чувственное животное, как и в других…А все-таки ему было жалко Маргариту Васильевну. И он припомнил, какие требования предъявляла она к жизни, когда была девушкой, как высокомерно относилась она к тем женщинам, которые живут лишь одними интересами мужа и семьи, как хотелось ей завоевать независимость и выйти замуж не иначе, как полюбивши какого-нибудь героя и быть его товарищем… И вместо этого — замужество по рассудку, из-за страха остаться старой девой. Даже храбрости не было отдаться своему темпераменту, не рискуя своей свободой… И теперь неудовлетворенное честолюбие несомненно неглупой женщины, не знающей, куда приложить ей силы. Разочарование в героизме мужа, разбитая личная жизнь и постоянное резонерство, которое мешает ей отдаваться непосредственно жизни и жить впечатлениями страстного своего темперамента, который она старается обуздать.Невзгодину казалось, что он понимал Маргариту Васильевну и что она такая, какою он себе теперь представлял. Как далеко было это представление от прежнего, когда Невзгодин, влюбленный, считал Маргариту Васильевну чуть ли не героиней, способной удивить человечество.И ему вдруг стало жалко прежних своих грез, точно с ними улетела и его молодость. Ведь и его личная жизнь не особенно удачная. И он не любит ни одной женщины… да и вообще одинок. Счастье его, что в нем писательская жилка. Как бы скверно ему жилось на свете без этой чудной творческой работы, которая по временам так захватывает его… И теперь, после нескольких дней пребывания в Москве, он чувствовал позыв к работе… Крайне сочувственное письмо, полученное им сегодня вместе с корректурами от редактора журнала, в котором печаталась повесть Невзгодина, подбодрило его, и он решил исправить и другую свою вещь и послать ее тому же редактору.— Вы в Москве думаете оставаться, Маргарита Васильевна? — спросил наконец Невзгодин.— В Москве. Сперва поселюсь в меблированных комнатах, а потом, при возможности, найму квартиру… Уехать мне нельзя. Тут у меня занятие… Поближе к редакциям быть лучше, а то того и гляди потеряешь работу… И наконец, это новое дело… Не оставлю я его.— И вы надеетесь, что ваша мысль осуществится?— Разумеется, надеюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79