(7) Если бы он родился в Пар-
фии, то с младенчества натягивал бы лук, если бы в Германии, - то в
детстве уже замахивался бы легким копьем, а живи он во времена наших
пращуров, ему пришлось бы выучиться скакать верхом и биться врукопашную.
Каждого повелительно побуждает к этому воспитание, принятое у его племе-
ни.
(8) О чем же надо ему размышлять? О том, что помогает нам против лю-
бого оружия, против всякого врага, - о презрении к смерти. В ней, несом-
ненно, заключено нечто ужасное, поражающее наши души, от природы наде-
ленные любовью к самим себе, - ведь не было бы нужды готовиться к смерти
и собирать силы, если бы мы добровольно стремились к ней по безотчетному
побуждению, как стремятся к сохранению жизни. (9) Чтобы в случае надоб-
ности возлежать на розах со спокойной душой, учиться не нужно. Закаляют-
ся затем, чтобы не посрамить верности под пыткой, чтобы в случае надоб-
ности всю ночь простоять на валу в карауле, иногда даже раненым, и не
опираться на копье, потому что едва склонишься хоть на какой-то посох,
немедля подкрадывается сон. В смерти нет ничего плохого - ведь должен
быть некто, кому было бы от нее плохо. (10) А если в тебе так сильно же-
лание жить дольше, то подумай вот о чем: ничто исчезающее с наших глаз
не уничтожается - все скрывается в природе, откуда оно появилось и поя-
вится снова. Есть перерыв, гибели нет. И смерть, которую мы со страхом
отвергаем, прерывает, а не прекращает жизнь. Опять придет день, когда мы
снова явимся на свет, хоть многие отказались бы возвращаться, если б не
забывали все. (11) Позже я растолкую тебе подробнее, что все, по-ви-
ди-мости гибнущее, лишь изменяется. А кому предстоит вернуться, тот дол-
жен уходить спокойно. Всмотрись в круговорот вещей, вновь спешащих к
прежнему: ты увидишь, что в этом мире ничто не уничтожается, но только
заходит и опять восходит. Лето минует, но следующий год снова приводит
его; зима исчезает, но ее возвращают зимние месяцы; ночь затмевает солн-
це, но ее немедля прогоняет день. И разнообразное течение звезд таково,
что они повторяют пройденный путь, и пока одна часть неба идет вверх,
другая опускается вниз.
(12) Можно уже и кончать, но я прибавлю еще одно: ни младенцы, ни де-
ти, ни повредившиеся в уме смерти не боятся - и позор тем, кому разум не
дает такой же безмятежности, какую дарует глупость. Будь здоров.

Письмо XXXVII
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Ты обещаешь быть человеком добра, а это самый надежный залог бла-
гомыслия. Ты уже приведен к присяге. И только в насмешку могут тебе ска-
зать, будто служба твоя будет легкой и удобной, я же не хочу тебя обма-
нывать. В твоем почетнейшем обязательстве и в обязательстве самом позор-
ном 1 стоят одни и те же слова: "Даю себя жечь, вязать и убивать желе-
зом". (2) Кто отдает руки внаем для арены, кто за пищу и питье платит
кровью, - от них берут ручательство в том, что они вытерпят все, хоть и
против воли, а от тебя - что ты все вынесешь добровольно и с охотой. Им
дозволено опустить оружие, попытать милосердие народа2, а тебе нельзя ни
опустить меч, ни молить о пощаде: ты обязан умереть стоя, непобежденным.
К тому же что пользы выгадать несколько дней либо лет? Для нас, коль
скоро мы родились, нет избавления. - (3) Ты спросишь: "Как же мне стать
свободным?" - Избежать неизбежного нельзя - его можно только победить.
"Сила путь пролагает себе"3. Этот путь откроет перед тобою философия.
Обратись к ней, если хочешь не знать ущерба, быть безмятежным, счастли-
вым и, главное, свободным. Иным способом этого не достичь. (4) Глупость
- вещь унизи тельная, гнусная, презренная, рабская, подвластная многим
жестоким страстям. Но от этих тягостных повелителей, которые приказывают
то по очереди, то все вместе, избавит тебя мудрость, она же - единствен-
ная свобода. К ней ведет одна дорога, и притом прямая: с нее не
собьешься, шагай уверенно! Если хочешь взять власть над всем, отдай
власть над собою разуму! Многим будешь ты повелевать, если разум будет
повелевать тобою. Он научит тебя, как и за что браться, и ты перестанешь
наталкиваться на то или другое дело случайно. (5) Ты не назовешь мне ни-
кого, кто, желая чего-нибудь, знал бы, откуда это желанье взялось, -
ведь он пришел к нему не по размышленье, а натолкнулся на него сходу.
Фортуна сама находит нас не реже, чем мы ее. Стыдно не идти, а нестись
по течению и в водовороте дел спрашивать, опешивши: "Как же я сюда по-
пал?" Будь здоров.

Письмо XXXVIII
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Ты не зря требуешь, чтобы мы чаще обменивались письмами. Больше
пользы приносит речь, которая малыми долями прокрадывается в душу. В
пространных же рассуждениях, написанных заранее и прочитанных при наро-
де, шуму много, а доверительности нет. Философия - это добрый совет, а
давать советы во всеуслышанье никто не станет. Иногда не стоит пренебре-
гать и этой, так сказать, всенародностью, - когда надо подтолкнуть сом-
невающегося; но когда дело не в том, чтобы внушить желание учиться, а в
самом учении, тогда нужны слова не такие громкие. Они легче проникают
вглубь и удерживаются: ведь слов нужно немного, но зато убедительных.
(2) Сеять их следует, как семена, каждое из которых, при всей его малос-
ти, попав на подходящую почву, обнаруживает свои силы и развивается так,
что из крошечного вырастает огромное. То же самое и доводы разума: на
взгляд они невелики, но растут по мере того, как делают свое дело. Ска-
зано немного, однако сказанное, если западет в душу, крепнет и дает
всходы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199