Будем мерить ее делами, а не
сроком. Хочешь знать, в чем разница между мужем бодрым, презирающим фор-
туну, выполнившим все, что положено на службе у жизни,, поднявшимся до
высшего ее блага, и тем, у кого за плечами долгие годы? Один пребывает и
после смерти, другой погиб, не успев умереть. (5) Так будем славить и
причислять к счастливцам того, кто и отпущенной ему малости нашел хоро-
шее применение. Он увидел истинный свет, не был одним из многих, он жил,
а не прозябал. Иногда небо над ним было ясно, иногда, как бывает, сиянье
могучего светила мерцало ему сквозь облака. Зачем спрашивать, долго ли
он прожил? Он жил! Он пришел и к потомкам, оставив по себе память.
(6) Я не откажусь, конечно, если мой срок продлится на много лет, но
если он будет урезан, не стану говорить, будто мне чего-то не хвати-
ло-для блаженной жизни. Я ведь не привязался мыслями к тому дню, который
сулит мне последним жадная надежда: на всякий день я смотрю как на пос-
ледний. Зачем ты спрашиваешь меня, когда я родился? Могу ли числиться
среди еще не старых? Свое я получил. (7) Человек может быть. совершенн-
ным и при тщедушном теле - так и жизнь может быть совершенной и при
меньшем сроке. Возраст принадлежит к числу вещей внешних. Как долго я
проживу, зависит не от меня, как долго пробуду - от меня 1. Требуй от
меня, чтобы я не провел мой бесславный век, как в потемках, чтобы я жил,
а не тащился мимо жизни.
(8) Ты спросишь меня, каков самый долгий срок жизни? Жить, пока не
достигнешь мудрости, - не самой дальней, но самой великой цели. Тут уж
можешь смело хвалиться и благодарить богов и, пребывая среди них, ста-
вить в заслугу себе и природе то, что ты был. И недаром: ведь ты вернул
ей жизнь лучшей, нежели получил. Ты успел показать на примере, что такое
муж добра, каков он и как велик; а если тебе прибавят времени, то и оно
не будет отличаться от прожитого.
(9) И все же - до каких пор нам жить? Мы насладились знанием всего и
вся. Мы знаем, от какого начала поднимается природа, как она устраивает
вселенную, как все по тем же кругам возвращает год, как замыкает все,
что было прежде, и сама себе становится пределом. Мы знаем, что звезды
движутся своею силой, что только земля стоит на месте, а остальное не-
сется с безостановочной скоростью. Мы знаем, как луна проходит мимо
солнца, почему более медленное светило оставляет позади более быстрое,
как получает от него свет и как теряет. Мы знаем, по какой причине нас-
тупает ночь и возвращается день. Вот и надо отправиться туда, чтобы все
увидеть вблизи.
(10) Мудрец говорит: "Я смело ухожу туда не в надежде на то, что мне
открыт, по моему разумению, путь к моим богам. Я заслужил быть принятым
в их число и уже был среди них: я послал к ним мою душу, а они мне нис-
послали свою. Но допустим, что я исчезаю совершенно, что от человека ни-
чего не остается; мое мужество не меньше, даже если я ухожу в никуда".
- (11) "Он прожил меньше лет, чем мог бы!" - Есть книги, где мало
стихов, но и достойные хвалы, и полезные. А вот "Летописи" Танудня - ты
ведь знаешь, как они объемисты и как их называют2. Жизнь некоторых пото-
му и долга, что похожа на "Летописи" Танузия. (12) По-твоему, счастливее
тот, кого убивают в день игр на закате, а не в полдень? Или, ты думаешь,
кто-нибудь так по-глупому жаден к жизни, что предпочтет быть зарезанным
в раздевалке, а не на арене? Не с таким уж большим разрывом обгоняем мы
друг друга; смерть никого не минует, убийца спешит вслед за убитым. То,
о чем ты так хлопочешь, ничтожно. Разве в том дело, долго ли ты будешь
избегать неизбежного? Будь здоров.

Письмо XCIV
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Некоторые принимают только ту часть философии, что дает особые
наставления человеку в каждой роли и, не стремясь придать стройность
всему в его жизни, советует мужу, как вести себя с женою, отцу - как
воспитывать детей, хозяину - как управлять рабами; прочие же части фило-
софии они отставляют как витающие за пределами нашей пользы, - как будто
можно дать совет касательно части, не постигнув прежде всей жизни в це-
лом. (2) А вот Аристон Стоик, наоборот, считает эту часть легковесной,
не проникающей глубоко в сердце. Ей, со всеми ее наставлениями1, помога-
ют, по его словам, в наибольшей мере основоположенья "философии и опре-
деление высшего блага: ибо кто хорошо его понял и усвоил, тот сам себя
наставит, как надобно поступать в каждом деле. (3) Как овладевающий ис-
кусством бросать копье старается попасть в намеченное место и приучает
руку направлять оружье, а потом, приобретя благодаря упражненью и навыку
эту способность, пользуется ею, как захочет (ведь он научился поражать
не тот или этот предмет, а любой, какой пожелает), - так снаряженный на
все случаи жизни не нуждается в напоминаньях по каждому из них; он ведь
постиг все: не как нужно жить с сыном или с женой, а как нужно жить пра-
вильно, сюда же входит и то, как нужно жить с женою и детьми. (4) Клеанф
считает и эту часть полезной, однако бессильной, если она не проистекает
из философии в целом, не знает ее основоположений и правил.
Значит, тут различаются два вопроса: полезен ли этот раздел или бес-
полезен и может ли он сам по себе создать человека добра, иначе говоря,
этот ли раздел лишний, или он делает лишними все остальные разделы. (5)
Кто хочет представить его лишним, говорит так: "Если какая-нибудь прег-
рада перед глазами мешает видеть, надо ее убрать, а покуда она застит
зрение, даром будет стараться поучающий: "Ходи так, протяни руку сюда".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199