Из задумчивости его вывел телефонный звонок. Телефон стоял в коридоре на
подзеркальнике. Андрей Григорьевич присел на невысокий табурет уже с тр
убкой в руке. Звонил Ватажков. Он извинился, что беспокоит дома, и спросил,
как чувствует себя Валентина Лукинична.
Ц Хорошего мало, Ц произнес Багрий.
Трубка несколько секунд молчала. Потом Ватажков сказал:
Ц Просьба у меня к вам, Андрей Григорьевич. Нужно, чтобы Тарас Игнатьевич
пока не знал этой правды.
Ц Понимаете, Яков Михайлович, долго с этим тянуть нельзя. Она может умере
ть и через неделю, и завтра, и сегодня ночью.
Ц И все же я вас прошу, не говорите ему пока. Он очень напряжен сейчас, весь
на пределе.
Ц Хорошо, Яков Михайлович.
Ц Большое спасибо. Если я хоть чем-нибудь смогу помочь, в любое время зво
ните.
Ц Хорошо, Яков Михайлович. До свидания…
Багрий сидел минуту в глубокой задумчивости, ссутулясь, с телефонной тру
бкой в руке. Очнулся, услышав короткие гудки, положил трубку на рычаг. Поси
дел еще несколько секунд в той же позе и стал звонить Бунчужному. Секрета
рь сказала, что Тараса Игнатьевича нет, он уехал в аэропорт провожать пре
дставителя крупной зарубежной фирмы и вряд ли вернется сегодня на завод.

«Ладно, позвоню ему позже, Ц подумал Багрий, Ц а сейчас пора собираться
на «огонек» Ц школьники ждут».
Он умылся, переоделся, собрался было уже выйти, когда позвонил Вадим Петр
ович.
Ц Вы завтра у себя на даче? Ц спросил он.
Ц Да.
Ц Если не возражаете, и я к вам. Вместе с Иваном Семеновичем.
Ц Милости прошу, Ц сказал Багрий.
Ц Теперь по поводу сегодняшнего совещания: вам, конечно, невдомек, почем
у я не выступил?
Ц Вы на редкость проницательны, Вадим Петрович.
Ц Завтра я расскажу. Хотел сегодня зайти к вам, но не получается вот. Вы не
огорчайтесь. Поверьте, все будет хорошо.
Ц Будем надеяться, Ц сказал Багрий. Ц До завтра, Вадим Петрович.
Он положил трубку. Разговор со старшим ординатором оставил горький осад
ок.

20

В родном городе всегда есть особенно дорогие места Ц дом, аллея в парке,
улица… Для Багрия самой любимой была вот эта улица Ц проспект Победы: пр
ямая, широкая, густо усаженная высокими серебристыми тополями. Особенно
любил он ее в этот час, таким вот погожим днем.
Вечерело. Длинные тени стали менее заметны.
Хорошо идти по этой улице квартал за кварталом, смотреть на людей, отвеча
ть на приветствия знакомых, которых у старожилов всегда много, и думать: в
он там, против планетария, в семнадцатом шли бои. Планетария тогда не было
. На его месте стоял двухэтажный дом обрусевшего француза Никлса, внизу
Ц табачный магазин. Вот против этого магазина и была баррикада. Люди в пр
омасленных спецовках опрокинули трамвайный вагон. Орудуя дышлами, выде
рнутыми из перевернутых повозок, они развернули этот вагон поперек улиц
ы, а оставшиеся промежутки заложили гранитными плитами, булыжником, мешк
ами с песком. Багрию тогда еще и десяти не было, но многое запомнилось. Руг
ань, стрельба, крики… Раненые и убитые перед баррикадами… Казак в штанах
с красными лампасами ползет к тротуару, волоча за собой ногу, словно она б
ыла тряпочная… Посреди мостовой старается подняться и снова падает лош
адь. Сквозь шум боя слышен ее храп…
Эта улица многое помнит. Кто только не маршировал по ней! И поляки, и греки,
и немцы, и французы.
Когда-то проходила здесь трамвайная линия. По ней громыхали, дребезжа ст
еклами, красные вагоны. И вот рельсы убрали. Горбатую мостовую выровняли,
покрыли толстым слоем асфальта, и побежали по ней автобусы и троллейбусы
, быстрые, деловитые.
Багрий помнил еще серые деревянные мостики и такие же серые лабазы внизу
, на берегу речки. Сейчас вместо этих шатких деревянных причалов Ц крепк
ие бетонные пирсы. А там, где были лабазы, речной вокзал. Далеко по реке вид
ны его белые колонны и шпиль с красным флагом. На противоположном конце у
лицы, где до войны стояло приземистое краснокирпичное здание железнодо
рожного вокзала, тоже все изменилось. Старый вокзал, разрушенный во врем
я войны, не стали восстанавливать, построили новый Ц величественный.
Досталось тогда архитекторам за излишество. Кто только не ругал их. Даже
те, которым новый вокзал очень нравился.
Багрий вспомнил, как однажды на партактиве по этому поводу выступил Тара
с Игнатьевич: «Вокзал Ц это ворота города, и строится он на века. И нечего
скупиться Ц потомки не осудят». Ему громко аплодировали, а на следующий
день вызвали в горком. Тарас Игнатьевич потом рассказывал, как инструкто
р горкома вежливо отчитал его; дескать, нельзя же так: вы политически грам
отный человек, хорошо знаете, какая сейчас установка по поводу архитекту
рных излишеств, и вдруг… Тарас Игнатьевич сказал, что он все знает, но у не
го свое мнение по этому вопросу. Имеет он право это свое мнение высказать
или не имеет? Инструктор ответил с плохо скрытой досадой, что мнение коне
чно же можно высказать, но он, Тарас Игнатьевич Бунчужный, не просто гражд
анин: он коммунист. И указания вышестоящих органов для него закон.
Ц Тогда не нужно обсуждать, Ц нахмурился Тарас Игнатьевич. Ц Тогда пу
скай как в армии: приказано Ц и выполняй без разговора. А если предлагают
обсудить…
Инструктор пошутил:
Ц Можно, по-видимому, хорошо разбираться в судостроении и плохо знать по
литику партии в области архитектурных излишеств.
Под конец он согласился, что вокзал, как и театр или библиотека, сооружени
е уникальное и конечно же не беда, если на него затрачено больше средств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113