вежливо ответил Тесей, держа его плашмя на ладонях и протягивая Медее, словно пойманную большую бабочку. Но сделал он это столь решительно, что рукоять меча не мог не увидеть обернувшийся на шум Эгей.
И всем стали видны сплетенные змеи — знак древнего рода Эрехтеидов.
— Что? — вскочил Эгей. — Откуда это у тебя? — Это наследство, которое оставил мне отец, царь Эгей Афинский, — сказал Тесей. — Где? — спросил Эгей.
Еще далеко не все в зале, неровно освещенном факелами и светильниками, поняли, что же там происходит, еще катилась по залу волна вопросов и сбивчивых ответов, но первая сообразила, что надо делать, Медея, которая схватила со стола кубок с отравленным вином и, приложив его к губам Тесея, воскликнула: — Быстро! Пей! Ну же!
В ее черных глазах было столько силы, столько гипнотического внушения, что если бы эти слова относились к Коре, то она, как призналась себе, наверняка бы подчинилась волшебнице.
Но так как приказ относился не к ней, Кора была свободна в своих решениях. И она буквально по-вратарски прыгнула вперед, опустилась животом на столик Тесея, опрокинула его и, главное, вышибла кубок из рук Медеи.
Пока она старалась подняться с пола, соображая, много ли костей переломала, Медея уже поняла, что проиграла. За эти секунды основные действующие лица драмы успели прийти в себя.
Тесей, подняв меч, кинулся за ней через весь зал. Эгей, рыдая, опустился на трон, грубые Паллантиды бросились убивать Медею, но в суматохе спасли ее, потому что ей удалось пробить сквозь их толпу ровный, как лезвие ножа, проход и выскочить наружу, тогда как Тесей задержался, натолкнувшись на толпу двоюродных братьев, которые, к счастью для него, не сообразили, что он и есть их главный враг.
Кора сидела на полу — не было сил подняться — и думала, что никогда еще не была так близка к провалу ответственного задания. Секунды и сантиметры отделяли ее от провала, а Тесея от смерти.
Но закончились ли ее приключения… или убийцы не отказались от своих намерений?
Вот как пишут известные авторитеты в греческой мифологии о событиях, последовавших тут же за сценой во дворце во время пира.
«Тогда в Афинах воцарилось веселье, которого город еще не знал. Эгей обнял Тесея, собрал народное собрание и на нем объявил его своим сыном. Он зажег огни на всех алтарях и осыпал изваяния богов подарками, были принесены в жертву гекатомбы быков (точный перевод этого слова забыт, но быков погибло очень много), украшенных гирляндами цветов. Во всем дворце и во всем городе аристократы и простолюдины пировали вместе и пели славу Тесею, свершившему уже больше подвигов, чем прожил лет в своей жизни… После этого Тесей отправился, чтобы отомстить Медее, которая ускользнула от него, окутав себя волшебным облаком, и уже покинула Афины вместе с юным Медом и свитой, великодушно предоставленной Эгеем».
Другие источники уточняют, что бежала она не на волшебном облаке, а на самой обыкновенной колеснице, запряженной летающими драконами, которую прислал за ней ее дедушка Гелиос. Особо хотелось бы обратить внимание читателей на то, что, с одной стороны, Эгей носился по дворцу, славил судьбу, вернувшую ему сына, и проклинал Медею, которая чуть его не убила, но с другой — именно царь Эгей, и этого не отрицает ни один из древних и современных авторов, вывел тихонько жену из дворца, посадил на облако или на колесницу, поцеловал на прощание мальчика Меда, подарив ему игрушечную лошадку, и даже смахнул непрошеную слезу, когда Медея скрылась в облаках. Как себя вела в этой ситуации Медея? Думаю, что и она, несмотря на твердость характера, всплакнула. Все-таки они десять лет прожили душа в душу, и расстаться им пришлось из-за недоразумения. Не появись старший сын так не вовремя, отпраздновали бы Эгей и Медея серебряную, а потом и золотую свадьбу, нянчили бы внуков и правнуков, и эта история не имела бы драматического продолжения. По крайней мере для Эгея, отрави Медея его старшего сына, судьба сложилась бы куда удачнее.
Но это все относится уже к греческой мифологии, а не к сюжету нашей повести. Хотя, впрочем, может быть, кому-нибудь из наиболее любознательных читателей будет интересно узнать, что убежавшая от Эгея Медея на этом не успокоилась, а отправилась искать счастья дальше. В частности, она побывала в Фессалии, где не придумала ничего лучшего, как участвовать в соревнованиях по красоте, состязаясь с Фетидой. Это было большой непоправимой ошибкой.
Сегодня уже мало. кто помнит, кто такая Фетида. Елену Прекрасную помнят, Минотавра помнят, Горгону Медузу вспоминают, а вот Фетиду забыли, хотя в те времена это была (фигура первого плана. Достаточно того, что она — мать Ахилла. Помните, такой герой Троянской войны, который был совершенно неуязвим, потому что мать окунула его в воды мертвой реки Стикс для бессмертия. Но было у него одно место, так называемая ахиллесова пята, то есть пяточка, за которую мама держала крошку, окуная его в мертвые воды (некоторые говорят — в огонь). Вот эта пятка и привела его к гибели. Фетиду боялся даже Зевс. Она была такой красавицей, что именно на ее свадьбе и появилось то самое яблоко раздора, доставшееся Афродите, принесшее Парису Елену Прекрасную, а грекам — Троянскую войну.
Говорят, что Фетида была дочкой кентавра Хирона и милой женщины Харикло. И тоже оказалась волшебницей. Когда ей очень не хотелось замуж и она скрывалась от жениха, то превращалась в огонь, воду, льва и змею… И вот с такой женщиной решила соревноваться Медея. Причем Фетида тогда, как сами понимаете, была еще совсем юным цветком, а Медея —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150