Но это стоит безумных денег и не всегда дает эффект. — Почему? — спросила Кора. — Потому что мы знаем точку нахождения путешественника в пространстве и времени только приблизительно. Постоянна лишь неподвижность. Неподвижность означает смерть. Если вы умерли, то мы вас вытащим, но если вы живы, то вас трудно локализовать в пространстве и времени — вы же движетесь активно. Так что наш агент может помочь, может даже эвакуировать круизника, но порой это ему не удается. Особенно если круизник сам не хочет, чтобы его нашли, и решил покончить с собой. — И предвосхищая вопрос Коры, доктор Гермес-Полонский закончил: — Да, так было трижды. Один раз мы смогли вытащить и оживить самоубийцу, дважды потерпели поражение.
— Как же так? — спросил Милодар, не скрывая сарказма. — Ведь ты сказал: наступила смерть, завершилось движение, объект неподвижен, вы его вынимаете из круиза, но терпите поражение?
— Есть редкие ситуации, когда мы его достать не можем, — уклончиво ответил президент и добавил специально для секретарши: — Это можно не фиксировать.
— Значит, — сразу же бросила в него вопросом Кора, — можно убить человека так, что вы не сможете его вернуть и привести… в порядок? — Теоретически — да. Практически — очень трудно. — Любопытные же вы открываете перед нами перспективы, — сказал Милодар. — Крайне любопытные. Вы не только допускаете смерть клиента во время увеселительной прогулки…
— Кто говорил здесь об увеселительных прогулках? Это ВР-круиз типа «40»!
— Чрезвычайно опасный, — пояснила секретарша. — Но вы еще утверждаете, что мы будем рисковать жизнью моего ценнейшего агента? — Милодар указал бутылкой на Кору.
— Давайте уточним, что будет делать ваш агент в чужом ВР-круизе?
— Она будет беречь принца Густава, который представляет особую галактическую ценность, от покушения. — Так не бывает!
— Причем вы гарантируете, что никакой чужой личности агенту Орват вы не будете навязывать. — В том мире — все современники! — А Кора останется Корой.
— Исключено, исключено, исключено! Вы хотите опозорить меня и разорить.
— Наоборот, я хочу спасти вашу репутацию и поэтому рискую жизнью лучшего агента.
Может, лучше было бы спросить мое мнение? — подумала Кора, но вслух ничего не сказала. Ей польстило то, что ее назвали лучшим агентом. Понятно было, что эти слова вырвались у Милодара только потому, что он торговался с Гермесом, новее же!
— Я могу в крайнем случае направить в прошлое моего сотрудника, — произнес доктор Гермес. — Но только не вашего агента, совершенно неподготовленного, обреченного на провал, к тому же молодую женщину! Нет, нет и еще раз нет! — Президент стукнул по столу пухлым кулаком.
— Ну что ж, — вздохнул Милодар так, словно и в самом деле решение далось ему с трудом. — Властью Галактической Федерации я приостанавливаю деятельность концерна «Виртуальная Реальность» как подвергающую опасности жизни своих клиентов.
— Вы сошли с ума! Вы разоряете миллионы акционеров, вам этого скандала не пережить.
— И вам тоже, коллега, — ответила голограмма Милодара.
И доктор президент Гермес-Полонский с проклятием капитулировал.
Когда перед уходом в ВР-круиз Кора прилетела на Центральную базу комиссара, расположенную подо льдом в Антарктиде, Милодар, пожав ей руку и поцеловав в щеку, — на базе он позволял себе бывать в естественном виде, то есть во плоти, — сразу провел к себе в кабинет.
Он взял со стола небольшой объемный портрет молодого человека, с капризным мокрым ртом, низким лбом итальянского патриция времен Возрождения и курчавыми рыжеватыми волосами. — Узнаешь? — спросил он. Кора покачала головой.
Милодар включил проектор, и на стене появилось изображение Космовокзала — известного шереметьевского терминала. Из туннеля для пассажиров вышел этот молодой человек, одетый богато, но старомодно. — Неужели не узнаешь? — спросил Милодар. — Да нет же! — Ты ненаблюдательна.
Он включил еще один фильм. Кора сразу догадалась — эта пленка была снята ею самой посредством камеры-пуговицы в бедной светелке красавицы Клариссы. Вот и сама Кларисса, вот и старушка, оказавшаяся оракулом Джадсоном.
Глаз камеры обследовал обшарпанные и залатанные обои, протертый ковер с изображением лебедей в пруду, ученический стол с фанерным верхом, на котором лежали учебники странной красавицы…
Затем глаз камеры переместился на стены и последовательно пригляделся к фотографиям, портретам и открыткам, прикрепленным к обоям. Открытки, как правило, изображали какой-то небогатый приморский городок, куда Кларисса, видно, ездила отдыхать; на фотографиях были изображены капралы и фермеры — возможно, предки и родственники девушки…
— А теперь прошу твоего внимания, — сказал Милодар. — Я догадался совершить некий фокус, до которого ты, моя крошка, по неопытности не додумалась. Мы снимаем тонкий слой грима, нанесенный на стены и пол, и смотрим, что же скрывается за обоями и открытками… Смотри!
Верхний слой картинки медленно расплавился. По мере того как таяло изображение. Кора, к своему изумлению, видела, что и комната приобрела иной вид.
Под потертыми залатанными обоями обнаружились иные, шелковые, давленые, безупречные в голубизне, новизне и беспорочности. Попугаи и трясогузки летали с ветки на ветку… Портреты, развешанные по стенам, принадлежали кисти посредственных, но вполне профессиональных светских художников, на полу раскинулся пышный ковер чудесного рисунка, а столик семнадцатого века был изящно инкрустирован драгоценными камнями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150