должен вам сказать, шедевр коровьей красоты — и буквально кинулся к ней, раздеваясь на ходу. — Быки ничего на себе не носят, — заметил Фол. Дедал долго смотрел на него, склонив голову набок. Фол вопросительно обернулся к Хирону. — Дедал пошутил, — пояснил Хирон. — Да, я пошутил, — сказал Дедал. — И мне грустно сознавать, что с такими тупыми лошадками я дружу и даже позволяю им меня судить. — Заканчивай свою историю, надоело, — буркнул Фол. — А больше нечего рассказывать. Бык взгромоздился на деревянную корову, и изнутри вскоре донесся отчаянный женский вопль. Однако я был бессилен помочь несчастной, потому что бык вряд ли позволил бы мне вытащить ее из деревянной коровы. Когда бык утолил свою страсть и удалился пастись, я подошел к корове и, с некоторым ужасом, открыл окошко внутрь. Я боялся увидеть холодеющий труп Пасифаи, но вместо этого увидел разъяренную львицу, которая потребовала, чтобы я заставил быка возвратиться и продолжить любовное насилие!
Дедал расхохотался подобно маленькому мальчику. Он зашелся от смеха, и кентавру Хирону пришлось как следует шлепнуть его по спине.
— Меня чудом не поймали за этим занятием, — закончил Дедал, — потому что Пасифая заставила меня еще раз десять устраивать ей свидания в деревянной корове, а вы попробуйте спрятать корову, когда любовное свидание закончилось?
— Результатом этих мерзких действий Дедала… — начал Хирон.
— Не надо! Не надо навешивать ярлыки! — возмутился Дедал. — Если любовники счастливы, никогда не смей называть этот процесс «мерзкими действиями». — Но ты же служил ее мужу! — Ее мужу я тоже служил. Должен тебе сказать, что для него я делал не меньшие мерзости, чем для жены. Пойми в конце концов, вечная задача наша, изобретателей, поэтов, ученых, писателей, — угождать самым низменным прихотям правителей и владык. Если эти прихоти совпадают с общественным мнением и к тому же ты славно услужил начальству, то останешься в истории, как Гомер. Еще вопросы есть?
— Есть, — сказал Хирон. — Ты построил Лабиринт для Минотавра?
— Да, милая женщина. — Дедал вновь обратился к Коре, полагая, что ей не известно продолжение этой истории. — От любви к белому быку Пасифая забеременела. И как следовало ожидать, родилось чудовище. Здоровенный младенец — все в нем как у людей, а голова бычья! Фу, какая гадость! И как только природа терпит этих гибридов!
— Поосторожнее, Дедал, — заметил кентавр Фол. — Нас она пока терпит.
— Недолго это будет продолжаться, — сказал Дедал. — Вы же с Хироном — исключение, а как правило — кентавры, грубые скоты, мечтающие лишь о том, как кого-нибудь изнасиловать, а потом напиться допьяна.
Фол и Хирон не стали спорить. Помолчали. Видно, в словах Дедала заключалась неприятная правда.
— До последнего момента Пасифая надеялась, что все обойдется и у нее родится человеческий младенец. Но боги у нас любят пошутить, — продолжал Дедал. — Когда Минос пришел в ужас, она поклялась ему, что белый бык напал на нее в поле 'и надругался над ней. Но она испугалась сразу признаться мужу, потому что берегла его чувства. Неизвестно, поверил ли Минос этой лжи, но все же велел казнить всех акушерок, служанок и повивальных бабок, которые присутствовали при родах, приказал назвать чудище Минотавром, а затем велел мне построить такой каменный дворец, в который можно войти, но выхода не найдешь. Заблудившись, обязательно попадешь в самый его центр, где таится Минотавр. Для меня это была инженерная задача, и я ее выполнил. Дорогу внутрь Лабиринта не знала даже Пасифая. Лишь однажды она попросила меня провести ее внутрь, чтобы показать, хорошо ли устроен малыш, удобно ли ему. Я подчинился царице. Она равнодушно поглядела на Минотавра, и я понял, что она не чувствует себя его матерью. Потом она спросила меня, нельзя ли заменить кормилиц коровами. И мы сделали так… А потом он их съел.
— Кого съел? Кормилиц? — удивился Фол. — Нет, коров.
— А чем его теперь кормят? — спросила Кора и по неловкому молчанию окружающих поняла, что вопрос оказался бестактным.
— В этом и проблема, — сказал наконец кентавр Хирон. — Поэтому мы и пригласили мастера Дедала. — Я догадываюсь, — сказал маленький гений. — Каждый год семь самых красивых девушек и семь самых сильных юношей отправляются на Крит на корабле Дедала, чтобы стать жертвами отвратительного кровожадного Минотавра.
— Какой ужас! — воскликнула Кора. — Нельзя ли его кормить чем-нибудь попроще? Кроликами, например?
— Это дело принципа, — заметил Дедал. — Я сам не раз спрашивал Миноса: «Зачем тебе эти варварские обычаи?» Мы живем в гуманном государстве в гуманную просвещенную эпоху. А он в ответ: «Мой сын погиб в Афинах и потому афинские дети будут погибать на Крите».
— Может, выпустить Минотавра, пускай живет на воле, может, женится на какой-нибудь корове, — спросила Кора.
— Какая наивность! — воскликнул Фол. — Минотавр — чудовище. Так постановила судьба. Как же он может стать обыкновенным быком и жениться на корове? Нет, пока его кто-нибудь не убьет, все это будет продолжаться!
— Вот именно поэтому, — сказал Хирон. — Ты, Дедал, должен нам помочь.
— Всегда рад! — В голосе Дедала прозвучала бравада, будто он заранее знал, что они скажут, и заранее отметал это, как пустяк.
— Завтра ты поднимаешь паруса и отбываешь на Крит? — Да.
— На борту у тебя будут четырнадцать жертв — лучших сынов и дочерей Афин, предназначенных для того, чтобы их сожрало чудовище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150